Мишка глянул на Анисима и Немого
— Что скажете, господа наставники?
— Там что, и вправду, одни немощные старики и необученные смерды остались? — Анисим, видимо, чисто машинально провел пальцами по царапине, оставленной на кольчуге чужим клинком. — Старики… они разные бывают, нашего Корнея, хотя бы, вспомни.
— Я неверно сказал! — отозвался Алексей. — Не два десятка ратников, а два десятка семей ратников, а сами воины престарелые почти все в моровое поветрие преставились. Говорю же: острог в обычную весь превратился!
— Ну, если так… — Анисим окинул взглядом десятников и неожиданно спросил: — Ребята, а вы людей в полон брать умеете? Тоже — непростое дело! Бабы, детишки ревут, мужи могут в драку полезть, а стрелять — лишать семьи кормильцев. Кто-то спрячется, кто-то сбежать попробует, обязательно телег не хватит, чтобы пожитки погрузить… много всякого. Вам об этом, хотя бы, рассказывали?
Десятники Младшей стражи растерянно переглянулись, а Мишка даже обрадовался поводу для отказа от захвата острога, но Алексей нашелся с ответом и здесь:
— На хуторе они народ умело в одно место согнали и в сарае заперли. А что еще надо делать, покажем, не так уж все и сложно. Время тоже будет, пока Стерв с Герасимом на тот берег переправятся и пожар устроят.
— Какой пожар? — чуть не хором задали вопрос отроки.
— Эх, ребятушки, учиться вам еще и учиться! — Насмешливо-покровительственным тоном отозвался Алексей.
Мишку аж передернуло от возмущения — слова, обращенные как будто ко всем, адресовались, прежде всего ему, так же, как и насмешливый, а может даже и презрительный, прищур глаз старшего наставника. Ничего подобного Алексей в отношении Мишки, до сих пор, себе не позволял. Нет он не панибратствовал со старшим сыном своей будущей жены, всегда умел соблюсти должную дистанцию между старшим и младшим, но и такого вот насмешливо-покровительственного тона, граничащего с презрением, Мишка не припоминал — такое не забывается.
«Оплеуха, сэр Майкл! Подзатыльник за ваши слова: „Я старшина Младшей стражи, а ты всего лишь наставник“. И не надейтесь, досточтимый сэр, что это всего лишь легкая шпилька, месть за хамство. Для мистера Алекса это слишком мелко. Вас, многоуважаемый, как щенка тыкают мордой в собственные, пардон, экскременты, и наглядно показывают, как мало вы еще знаете и умеете, для того, чтобы делать подобные заявления».
Мишка припомнил, как примерно за то же самое, дядька Никифор попотчевал его посудой по лбу и почувствовал, что у него начинают гореть уши. Слава богу, под бармицей и подшлемником не видно.
