Положив скрипку на колени, Августа откинулась на спинку стула и молча, с улыбкой наблюдала за ними. И чем дольше она смотрела, тем острее чувствовала свое одиночество. Это была обыкновенная сценка — разговор между отцом и дочерью. Но откуда берется такая абсолютная вера и полная безоговорочного доверия любовь? Останется ли Скотти на всю жизнь героем для собственной дочери? И будет ли она для него вечным, непостижимым сюрпризом? Конечно же, да. Августа опустила глаза и сглотнула подступившие к горлу слезы.
А что, если ей родить дочку или сына? Ее не впервые посещала такая мысль, но сейчас эта жажда материнства была острой. Разве можно когда-нибудь разочароваться в таком беззаветно любящем, радостном и чистом существе, как ребенок? Или разочаровать его, всегда нуждающегося в твоей любви и понимании и готового поделиться тем же. Разве может поджидать разочарование на этом пути? Ошибки, неудачи — да, но не разочарование.
Августа улыбнулась и закрыла глаза. Подбежавшая в этот момент Хлоя обняла ее и поцеловала, прощаясь перед отъездом. Августа, продолжая улыбаться, открыла глаза, когда Скотти подмигнул ей на прощанье и пообещал скоро вернуться. Она смотрела, как Скотти и Хлоя удаляются рука об руку. Два очень близких человека, связанных между собой общими надеждами и мечтами, общим отношением к жизни. Даже их манеры казались иногда одинаковыми.
Интересно, было ли у нее с матерью так когда-нибудь?
От Скотти не укрылось выражение глаз Августы, наблюдающей за ним и Хлоей. Оно преследовало его весь день. Вообще мысли о девушке не оставляли его ни на секунду.
В жизни Скотти Хэммонда бывали времена, когда нечем было платить по счетам. Бывало и по-другому. Ему не раз выпадал случай стать одним из тех толстосумов, в гараже которых стоит столько машин, что они не успевают покататься на каждой больше одного раза, а будущее детей и внуков обеспечено трастовыми фондами.
Несколько раз ему даже хотелось этого. Но Скотти родился и вырос простым человеком. Самой большой радостью для него было общение с чистыми детскими душами, самые большие надежды возлагал он на людей, которых любил и которые любили его. Самый большой восторг и благоговение испытывал он от таинства продолжения жизни и чувствовал полное удовлетворение, защищая и оберегая эту новую жизнь.
Поэтому мысль о ребенке, их общем ребенке с Августой, приводила его в восторг. Он мечтал по крайней мере о двух малышах, чтобы в старости вспоминать, глядя на взрослеющих детей, моменты бешеной страсти, пережитые в ее объятиях.
