Все эти недели я ждал своего ризена. Будучи в различных городах во время командировки, я накупил игрушек, поводок, ошейник и кучу различной литературы по выращиванию щенка.
Наконец, пришла долгожданная телеграмма: «Встречай рейсом Москва-Симферополь». Приятель согласился отвезти меня в аэропорт.
И вот, в назначенный час, я жду выхода пассажиров нужного мне рейса. Толпа встречающих уже стала редеть, когда я увидел свою племянницу, идущую мне навстречу с белым свертком в руках. Когда она подошла совсем близко, то я увидел, как из белой байковой простыни высунулась круглая черная голова с огромными, роскошными ушами, в крупных завитушках, с торчащей густой, черной щетиной усов, бровей и бороды. Среди всей этой черноты на меня любопытно уставились два озорных глазика-аметиста.
Улыбаясь моей растерянности, племянница торжественно произнесла: «Держи, дядька, свое сокровище и владей им отныне».
Мы обнялись с ним, как будто давно и страстно ждали этой встречи. Щенок всем своим крупным лохматым телом крепко прижался ко мне, уткнув свой огромный, черный, кожаный, холодный нос мне подмышку, деловито хрюкнул и радостно завилял обрубочком хвоста.
Возле машины аккуратно сделал все свои собачьи дела, с аппетитом похлебал из миски свежего кефира, без возмущения дал вытереть мордочку, потом забрался на заднее сиденье, обнюхал расстеленное одеяло и, удовлетворенный осмотром, блаженно растянулся на нем.
В дороге щенок вел себя спокойно. Немножко вздремнув, он стал карабкаться по дивану и выглядывать в боковые окна машины.
Мелькание окружающего пейзажа закружило ему голову, однако природное любопытство требовало непременно узнать, что же там за окном. Поэтому что-то, покумекав, он решил, что самое лучшее, забраться на спинку дивана, лечь на пузо и смотреть в заднее стекло на убегающую ленту дороги. Так он там вскоре и заснул в позе льва.
С первых минут нашего знакомства меня поражала его самостоятельность и деловитость. Ни единого писка, нытья или скуления я от него не услышал.
Когда мы вошли с ним в наш дом, и я опустил его на пол в коридоре, он твердо встал на все четыре крупные лапы, широко, как матрос на корабле, расставил их, молча, внимательно и сосредоточенно осмотрелся, утвердительно тявкнул и вразвалочку пошел в комнату.
Там на середине ковра присел и сделал первую, аккуратную, большую лужу. Сам же, гордо осмотрел всех присутствующих и, постояв в позе завоевателя минуту-другую, отправился открывать для себя другие помещения.
