— Слушай, Марьяна! Ведь это они убили Якова?
Марьяна испуганно оглянулась.
— А ты откуда знаешь? Не велели ваши тебе говорить…
— Я знаю. И про Иоську знаю — Иоську тоже они убили! Слышала ты про это?
— Якого Иоську? — сморщила лоб Марьяна.
— Да сынишку Якова, Иоську!
Марьяна всплеснула руками.
— Ах боже мой! Дите, совсем дите! Дак это не иначе как Матюшкины! Ну звери! Как есть звери! Да как же это он попался им, ведь его бабы в Киев свезли, — запричитала Марьяна.
Но Динка нетерпеливо перебила ее:
— Слышала ты об этом?
— Об Иоське? Нет, не было такого слуху. Ах они звери! Ну вот помяни мое слово, придушит их упокойник. Только они в тот лес ни ногой! Скрипки боятся…
— Да какая там скрипка! Это все бабьи выдумки!
— Э, нет, голубка моя! Мне и Ефим так говорил: брешут да брешут люди! А тут как поехали мы с ним на мельницу да как послушали своими ушами, так и примолк!
— Своими ушами? Скрипку? — недоверчиво переспросила Динка. — Да, может, это филин кричал или еще какая птица?
— Да что ты! На разные голоса-то филин? Скрипка это, и все! Убийцу своего Яков зазывает.
— Ты сама слышала, Марьяна? — дрогнувшим голосом спросила Динка. Перед ее глазами снова встал портрет Катрн.
— Ну, а як же? И я, и Ефим! Вот хоть у него спроси! Нет, что правда, то правда, не к ночи будь сказано! — быстро перекрестилась Марьяна.
— Ночью? В котором часу? — думая о своем, нетерпеливо тронула ее за рукав Динка.
— Известно, ночью… Днем-то не слыхать вроде. И мы с Ефимом ехали после полуночи. — Марьяна хотела еще что-то сказать, но Динка перебила ее:
— Где Прима?
— Да здесь где-то, на лугу пасется. Я уж говорила Ефиму; на що траву топтать? Трава нынешний год сочная, густая.
— Ну ладно! Иди домой, Марьяна! Я, как стемнеет, спать лягу. И Ефиму меня сторожить нечего! Лягу да усну! Ночь короткая…
— Да, може, и так! Кто тут тронет… Возьми вот молочко, повечеряешь да ляжешь. А то к нам приходи, если скучно тебе одной.
— Да нет! Я возьму Приму, покатаюсь!..
Динка пошла на луг. Ноги путались в густой траве. Качались ромашки, колокольчики, в сырых местах между зелеными кочками стояли чистые лужицы воды; крупные незабудки и высокие желтые цветы, разбросанные по лугу, тихо колебались от налетающего ветра. Прима подняла голову и, увидев свою хозяйку, тихонько заржала. Динка привычно оглядела ее со всех сторон, отогнала слепней и повела к пруду. Потом сбегала домой, принесла щетку, скребок и Ленькин подарок — железный гребень, которым теперь расчесывала пышную гриву Примы. Почистив лошадь, она привела ее домой и привязала в саду. Все это делала она машинально, с одной неотступной мыслью: «Я должна сама поехать в этот лес ночью и убедиться, что нет никакой скрипки… Иначе от всех этих разговоров я совсем замучаюсь». Где-то под этими мыслями снова оживала неясная надежда.
