— Ты ж чого тут напутала! Я целую неделю порола, як ты поехала… рассказывает Федорка.
Но Динка уже натягивает на себя рубашку, вытаскивает из кучи прошлогодних платьев свой герсет, надевает на шею бусы.
— Юбку треба сборчату. Ось эту надевай, вона як раз сюда подойдет! — увлеченно советует Федорка. — Лентой, лентой повяжись! И у косы ленты вплети!
Динка, вся красная от спешки, вплетает, повязывает и наконец, отбежав в угол комнаты, останавливается перед восхищенной Федоркой.
— Ой яка дивчина! Матынько моя, яка гарна дивка! И вся блещить! — всплескивает руками подружка. — Ой, Динка, ну як бы то ни война, пишли б мы с тобою кудысь в дальнее село на храмовой праздник! Ой, уси б хлопцы за тобой биглы! Або куда на весилля! Ты б ще гопака сплясала, — захлебываясь от восторга, говорит Федорка.
— Гоп, кума, не журися, туды-сюды повернися! — подбоченившись, кружится по комнате Динка.
— Вот такочки, скоком, боком! — срывается с места Федорка и, притопывая босыми пятками, кружится вместе с подругой. — Ой, запарилась! — хохоча и обмахиваясь платочком, говорит она через минуту и с любопытством спрашивает: А о чем ты с паном балакала? Я бачила с крыльца, как он смеялся с тобой!
— Да ну его! — отмахиваясь от неприятного воспоминания, говорит Динка. Он мне седло предлагал!
— Седло? — пожимает плечами Федорка. — А на что оно тебе?
— Вот именно! На что оно мне? Так, дурацкий разговор!
— Слухай… — придвигаясь ближе, таинственно говорит Федорка, и глаза ее в наступающих сумерках блестят озорными огоньками. — А колысь наш пан дуже охочий был до красивых девчат… Бывало, придут до моей матки бабы и давай рассказывать, яки тут гулянки были! И девчата на те гулянки, як пчелы на мед, слетались. Ну он, конечно, молодой тогда был, красивый.
— А теперь лысый, — перебивает Динка.
— Ну конечно, ему уже за тридцать сейчас. А раньше, кажуть бабы, заедет он со своим Павлухой в село, тут у них и вино, и конхветы, и орехи… Никому отказу нету. Нагуляются добре, а станут уезжать, подсадит пан самую красивую девку и скачут в усадьбу…
Федорка прыскает в платочек, но Динка хмуро спрашивает: — А эта девка… плачет?
— А с чего ей плакать? Это ж гульня! Ну, а яка дивчина своего парубка имеет, той он и свадьбу справит… А с которой дня три погуляет, той еще и корову даст одну або две…
— Коровы? Увезет, а потом коровы… — возмущается Динка.
— Вот ты яка непонятлива! Я ж тебе кажу, что тут и любовь была. А одна даже так влюбилась, что с полгода прожила в усадьбе, а потом уж не знаю, что там Павло ей набрехал, только одного разу поехал пан в город, а она, бидна, в речке утопилась…
