— Ничего я не хотела, но такая капля, как ты, может переполнить чашу любого терпенья! — важно заявляет Мышка.
Но Динка, хохоча, вертит ее по комнате.
— Ой, сказала и довольна! Страшно довольна собственным красноречием!
— Болтушка ты! — смеясь, отбивается Мышка.
— Я еду на почту! К Почтовому Голубю! Эй, Прима! — Динка хватает с гвоздя уздечку и, заложив два пальца в рот, пронзительно свистит.
— Ой! — зажимая пальцами уши, морщится Мышка. — Когда ты отучишься от этого свиста?
— Зачем? Ведь это для Примы! Вон она скачет, смотри!..
Ездит Динка без седла, как лихой наездник. Похоже, что ее поездки с Примой доставляют обеим большое удовольствие, потому что соскучившаяся Прима прямо от крыльца берет в галоп.
Глава десятая
ПОЧТОВЫЙ ГОЛУБЬ
Выехав на дорогу, Динка искоса бросает взгляд на чернеющий вдали лес. О, этот страшный, черный, бесконечный лес! Н глубокий, заросший кустарником овраг позади хаты Якова. Никогда больше не пойдет она туда. Вот только портрет Катри… Когда-нибудь, может быть, с Леней они возьмут его оттуда. Ведь Катря — Иоськина мама. Конечно, она перенесет этот портрет к себе, и когда Иоська найдется, Динка скажет ему:
«Смотри, здесь твоя мама…»
Динка не успевает додумать, что еще скажет она осиротевшему мальчику, горло ее предательски сжимается, и, чтобы мгновенно прервать свои жалостливые мысли, она сильно дергает поводья:
— Вперед! Прима, вперед!..
Дорога к станции кажется ей очень короткой, знакомый лес — милым, верным убежищем. Сквозь густо сплетенные ветви мягко просвечивает нежно-зеленый свет, из-за вековых дубов застенчиво выглядывают белые березки. Одну из них, бедную кривульку, Динка особенно любит: ветки у ней стелются по земле такие пышные, со свежими зелеными листиками, а ствол, раздвоенный посредине, неизвестно кем искалеченный, стоит, горбатится, как седенький старичок. Часто в детстве сидела под этой березкой Динка и думала о том, что вот и люди такие бывают… Калеки… Обидно и горько им жить на свете. Каждый год Динка по-хозяйски обходила этот лес. Люди часто обижали деревья. То разложат костер под самым стволом и дочерна опалят его огнем; то надрубят березку, и в пожелтевшие стружки каплями слез стекает березовый сок, плачет береза… То просто наехавшие дачники набросают где-нибудь в уютном местечке просаленную бумагу, пустые бутылки, разбитое стекло…
«И что это за люди? — думает Динка. — Неужели не понимают они красоты природы, не ценят ее?»
Видя, что хозяйка глубоко задумалась, Прима умеряет шаг, легкой, плавной рысцой выезжает из леса, минует дачи, железнодорожный переезд. Дачная почта помещается в маленьком голубом домике, терраса его выходит в палисадник с круглыми клумбами цветов. Динка привязывает у калитки Приму и торопится по усыпанной песком дорожке.
