— Дождю нет, дорога хорошая… — отвечает Ефим.
— А вот эта корзинка моя. Ну, ее куда знаете. А вот Динкин ящик, только она спит на нем. Никак не хотела ложиться, — озабоченно говорит Мышка; ей жаль будить сестру. — Может быть, она сама проснется?
— Ну, мне невозможно ждать, пока она проснется. Дорога дальняя, надо поспешать. А ну, отступитесь трохи, Анджила, я ее сам переложу на постелю.
С тех пор как Мышка поступила в госпиталь, Ефим начисто забраковал ее ласковое детское прозвище «Мышка».
— Самостоятельна дивчина, сколько раненых за день перевязует, а ее яким-то котячьим именем прозывают, — недовольно ворчал он.
— Да не котячьим, а мышиным, — смеялась Динка.
— А где мышь, там и кошка. За что ж таку хорошу дивчину обижать, Ну, нехай уж Анджила, да и то не по-христиански… Я просто удивляюсь! Образованные люди и душевные, а вот имя подобрать як положено не могут. Ну что это за имя Анджила!
— Да не Анджила, а Анжела или Анжелика, — поясняла ему Динка, но Ефим махал рукой:
— Хрен редьки не слаще.
С Мышкой вообще он обращался так же, как с Мариной, нежно и уважительно, зато с Динкой и Леней был на «ты» и держался по-свойски.
— А ну перекладайся на постелю, Динка, бо останется твой ящик у городе! — осторожно трогая Динку за плечо, говорит Ефим.
Но Динка еще крепко цепляется за сон.
— Не надо, не надо, — бормочет она, — мне и тут хорошо!
— Уж чего лучше! Голова на подушке, а тулово на ящику! А ну вытягуйте ящик, Анджила, а я ее подниму!
Знакомый голос и «спотыкающееся» имя сестры окончательно отрезвляют Динку, и она сразу вскакивает.
— Ефим… Ты уже приехал? И Прима тоже приехала? — сонно тараща глаза, спрашивает Динка.
— А як же! Мы обои приехали, — смеется Ефим.
Мышка тоже смеется.
— Как же так? Значит, я проспала! А где же, где же Прима, Ефим?
— А вон Прима, на телеге сидит как барыня и кушает овес! — острит Ефим, кивая на окно. — Ну, давай твой ящик!
Но Динка уже роется в карманах и достает завернутый в бумажку сахар.
— Подожди, Ефим… Отнеси это Приме… Вот хоть кусочек. Это пока, на хуторе я еще дам, — словно извиняясь, говорит Динка.
— А чого ж ты сама не отнесешь? Выйди хоть поздоровкайся со своей конячкой, она тут во дворе стоит!
— В самом деле, что это еще за выдумки, Дина? — строго спрашивает Мышка. Почему ты сама не идешь?
— Я не пойду! Я не хочу видеть Приму, запряженную в телегу… Я увижу ее на лугу, на хуторе… Я так мечтала об этом! Ефим, миленький, отнеси сам, пожалуйста!
— Да отвыкла она от твоего сахару! Вот уж, ей-богу! Все не как у людей! Лошадь, она и есть лошадь, и нема чого тут придумывать! — ворчит Ефим, вскидывая на плечо ящик и держа в кулаке сахар. — Ну, бувайте здоровы! Ожидайте меня к обеду, як, бог даст, все будет благополучно. Там Марьяна борщу наварит! А пока лягайте обеи спать, бо ночь короткая! Сестры ложатся. Динка уже не спорит. Она еще успеет на утренний поезд. А сейчас так хочется спать!
