— Правильно подумал, — кивнул Сагара.
— Я решил убедиться и побежал… начал передвижение в направлении…
— Говори по-человечески, — поморщился Сагара. — Не в учебке.
— Побежал на юг, где был этот тепловой след. И увидел там обоих там, — Кинсби показал рукой в том направлении, откуда они все прибежали в этот тупик. — На углу. Взрослый и ребенок. Он как будто гнался за мальчиком. Мальчик свернул сюда — а он кинулся на меня. Я схватил его за шиворот… дёрнул…
— Несчастный ублюдок, — вздохнул Жакинта. — Почему он просто не вышел к нам?
— Он уже не объяснит, — сказал Дуэрте. — Отмучился. Берем его и несём на кладбище.
— А что с ребёнком? — спросил Кинсби.
— Ничего, — сказал Сагара. — Ребенка мы всё равно сейчас не найдём. Малый ускользнул в эту мышиную нору. Никто из нас сюда не протолкнётся, даже Гван, даже сняв кидо.
— Может, оставить кого-то покараулить? — предложил Тойчи. — Парень ещё может вернуться.
— Только не Кинсби, — Шелипоф присел над мертвецом и снял рисунок радужной оболочки глаза, потом приложил ладонь людоеда к сканеру. — Он шеи ломает.
Людоед после смерти выглядел удивлённым. Рот его раскрылся, точно желая сказать: «Вот те раз!» Единственный глаз выкатился. Волосы на голове росли реденькими пучками, а лицо было как этот разрушенный город.
— Паскудная у тебя работа, Шел, — сказал Бранко, разворачивая пластиковый пакет для тел. — С такими типами приходится за ручку здороваться.
— У этого хоть руки есть, — ответил Шелипоф. — И даже один глаз. И можно положить его в мешок в один приём.
— Всё без толку, если не найдём городской архив.
— А что это у него тут? — Шелипофу пришлось разгибать пальцы мертвеца, чтобы приложить к сканеру и левую руку. Людоед держал какой-то свёрток — и Шелипоф, положив этот свёрток ему на грудь, осторожно развернул его.
— Ба! — удивился он. — Это морская жрачка — водоросли, крабы, ещё какая-то пакость…
Шелипоф завернул всё снова в ткань, переложил труп в пакет, застегнул и перебросил через плечо.
— Пошли, приятель. Может, такой гроб не так хорош и велик, как в песне поётся — но могилу длинную и узкую я тебе гарантирую…
Сагара не выговаривал им за смешки над мертвым телом. Последние две недели только юмор спасал Десятую от безумия. Юмор преимущественно чёрный — но что на этой кучке песка посреди океана было другого цвета? Разве что их коричневые кидо… Но тут, в тени, и они казались чёрными.
— А всё-таки почему бы нам не оставить тут кого-нибудь на всякий случай? Не Кинсби, разумеется, — Тоити непросто было сбить с выбранного курса.
