– Отец, – взволнованно промолвил Кэйтаро, – моя мать жива?
– Наверное. Сейчас я не готов об этом говорить. Когда-нибудь потом… Но ты должен думать о ней с уважением, Кэйтаро: все-таки она твоя мать.
– Она, – голос юноши дрогнул, – меня бросила?
– Нет. Уверен, она никогда не бросила бы тебя, просто так получилось…
На самом деле Нагасава был уверен в том, что Кэйко живет с Акирой. Наверное, и детей наплодили… Часто ли она вспоминает о своем первенце?
Прошедшие годы господин Нагасава вел изнурительную войну с князем Аракавой, отвоевывая уезд за уездом, жестоко сражаясь за каждый клочок земли. Но так и не смог приблизиться к крепости.
У него был Кэйтаро, и это наполняло его жизнь смыслом. Если б не мальчик, Нагасава навеки покончил бы не только с борьбой, но и с собственным существованием. И все-таки порой он не мог отделаться от мысли, что в чем-то поступает неправильно. Он был слишком расчетлив там, где следует уповать на чувства, и доверял чувствам тогда, когда лучше было бы руководствоваться разумом. Он любил Кэйтаро так сильно, как ни один отец не любил сына, и в то же время до сих пор сомневался в своем отцовстве. И он знал, что так будет всегда.
В это же время Акира собирался выехать из Сэтцу в Киото по поручению Кандзаки-сан вместе с отрядом из полусотни самураев и сыном Като, Мацуо, с которым сдружился за минувшие годы.
День был хороший, сухой и ясный. В небе тихо таяли тонкие облака, изумрудно-зеленые гибкие ветки ив свисали до самой земли, а над покрытыми паутиной мелких канавок рисовыми полями витал легкий голубоватый дымок.
Акиру провожало все семейство: Мидори, Масако, дочери. Тринадцатилетняя Аяко неподвижно стояла поодаль, не сводя с отца сияющих глаз, тогда как озорная шаловливая Эцуко (вторая дочь, рожденная Масако) так и льнула к Акире, заискивающе заглядывала в лицо и щебетала:
– Вы привезете мне лаковую шкатулку, отец? А новые гребни?
Акира со смехом поднял девочку на руки:
– Ты же знаешь, я привезу тебе все, что захочешь, моя гвоздичка! Только не будь слишком жадной! А тебе чего хотелось бы, Аяко?
– Шелковый пояс из трехцветных нитей, – застенчиво произнесла старшая. Ее нежные щеки пылали румянцем.
– И мне! – воскликнула Эцуко.
– Не все сразу, – сказал Акира, спуская ее на землю. – Аяко почти невеста, ей нужно много нарядов. А ты, так и быть, получишь свою шкатулку и гребни.
Акира не жалел подарков для своих девочек – они всегда были разодеты, как картинки, едва ли не лучше, чем дочери самого князя Аракавы.
