– Я бы сказал, что и сейчас ничего не изменилось.
Вейн мрачно кивнул и провел рукой по лицу, как будто воспоминания утомили его.
– Боже мой, Рэнди, – простонал он, – дело в том, что там я был звездой! В Англии каждый знал, кто я такой. А здесь я просто еще один английский актер. И никому до меня нет дела!
– Перестань! У тебя был такой успех в последнем фильме. И у Фелисии тоже. – Брукс тактично не стал напоминать, что у Фелисии он был гораздо больше.
Вейн криво усмехнулся.
– Какая ирония судьбы, верно? Еще год назад казалось, что у нас было все. Я хочу сказать, кто бы мог подумать, что Лисия сыграет самую знаменитую в истории красавицу Юга и с первого раза получит «Оскара»? – Эта мысль на минуту приободрила его. – Она показала всем в этом проклятом городе! «Оскар» достался ей, но я тоже выдвигался на премию – и получил бы ее, если бы не этот мистер Гарри – чертов – Купер! Мы купались в деньгах и были счастливы как птицы…
– Мне казалось, ты говорил, что Фелисия была несчастлива даже тогда?
– Ну, она была то счастлива, то нет, – сдержанно произнес Вейн. – Иногда ее трудно было понять, честное слово.
Брукс скосил глаза, издал пронзительный петушиный крик (это был его коронный номер) и затараторил без передышки один из своих знаменитых монологов, которые всегда заставляли публику хохотать до упаду, когда он произносил их со сцены.
– И ты считаешь это неприятностями? Тебе повезло, приятель, что ты не женат на дочери Лео Стоуна, некоронованного короля Голливуда, которая родилась не просто с серебряной ложкой во рту, а с ложкой для икры. Можешь себе представить, чтобы такой гониф,[11] как Лео, был твоим тестем! Наполеон из Калвер-Сити,[12] он руководит своей студией как Гитлер Германией, только у Лео всем заправляют евреи.
На лице Брукса играла шутовская улыбка, хотя внимательный человек мог бы заметить злобный блеск в его глазах. Всем было известно, что Лео Стоун недолюбливал Рэнди и считал его недостойным своей дочери.
– А такую тещу, как мать Натали? – продолжал кричать Брукс, на мгновение преображаясь в надменную миссис Стоун, которая была известна в кинематографических кругах своим снобизмом. – Представляешь, она обвинила Лео в попытке заставить ее совершить противоестественный акт в их первую брачную ночь? Да, истинная правда! А знаешь, что это было? Лео попросил ее, прежде чем лечь в постель, снять все драгоценности…
Брукс тараторил с такой скоростью, что казалось, он сейчас сломает себе язык. Но он мог продолжать так довольно долго, останавливаясь только чтобы дать зрителям посмеяться. Его речь была такой быстрой, что публика обычно, затаив дыхание, ждала, когда у него сорвется голос или он пропустит какое-нибудь слово, но такого никогда не случалось.
