— Ничего, кроме того, что уже рассказал вам сегодня, после того как он купил дом и выставил меня из него…
— Да. Он хотел умереть красиво, разве не так? — спокойно спросил Мастерс.
Поллард глянул на безвольное тело в серой фланели, со сломанным позвоночником и волосами цвета соломы, прилипшими к ране.
— У него была куча денег, — напомнил сержант. — И он любил называть себя «последним авантюристом». Вот почему я думал, что Китинг вполне мог бы заинтересоваться каким-нибудь тайным обществом, если оно в достаточной мере таинственно или в достаточной мере зловеще. Он постоянно говорил, что хочет испытывать трепет. Я полагаю, он жил в Вестминстере на Грейт-Джордж-стрит?
Мастерс проницательно посмотрел на него:
— Грейт-Джордж-стрит, э? Вот куда мы направимся!
— Куда мы направимся?
— Туда. Сегодня же. Ты не забыл, что он ушел отсюда сегодня после полудня в десять минут третьего и не вернулся до четырех пятнадцати? Вот так. Я знаю, куда он ходил, — с удовлетворением сообщил Мастерс, — потому что я лично за ним следил. Но в настоящее время это не имеет значения. Как насчет его родственников или друзей? Что-нибудь знаешь о них?
— Нет-нет, боюсь, что нет. Знаю только, что у него был кузен по имени Филипп Китинг. И еще что он был обручен с Франсис Гейл. Вы, наверное, слышали о ней, она — одна из тех, кто, похоже, выигрывает все турниры по гольфу.
— А! Видел ее фотографии в газетах, — с интересом отозвался Мастерс. И, подумав, добавил: — Вот она не вмешалась бы в подобные игры, ставлю шесть пенсов. Ладно, не обращай внимания. Давай лучше перевернем этого бедного болвана на спину. Тихонько…
— Боже! — невольно вскрикнул Поллард.
— Значит, он хотел испытать трепет? — заключил Мастерс после паузы, во время которой было слышно лишь его астматическое дыхание. — Не слишком хорош, не так ли?
Они оба поднялись. Никаких повреждений на лице Китинга, которое теперь находилось прямо перед ними, не было. Разум, как и жизнь, покинул это лицо, а причиной его безумного выражения был страх. Поллард многое мог прочитать на лицах, обезображенных видимым страхом. Во время службы констеблем он видел разбившегося насмерть мужчину, который выпал из высокого окна, и другого мужчину, которому размозжили голову выстрелом. У обоих в широко открытых глазах навечно застыл страх. Но похоже, Китинг, который хотел испытать трепет, в последнее мгновение жизни увидел нечто более ужасное.
— Вот что я скажу тебе, мой мальчик, — угрюмо заметил Мастерс. — Как бы тебе понравилось провести ночь в этой комнате?
