Город с самого раннего утра наполнялся разнообразными звуками, начиная с окрика угольщика «Carbon, senor!»[10], который нетренированному уху Морганы казался чем-то вроде «Carbousiu!». Вслед за ним раздавался голос торговца жирами: «Mantequilla![11] Сало! Сало! По полтора реала!» Далее слышался призыв мясника: «Cecina Buena! Соленая говядина! Отличная соленая говядина!»
Моргана уже знала, что вскоре за этим последует: «Gorditas de horno, calientes. Булочки из печи, горячие».
«Кому индейские ковры? Ковры размером в пять ярдов!»
В полуденную жару на смену торговцам приходили попрошайки с их жалобными песнями и молитвами. Затем в неизменной последовательности шло: «Медовые коврижки! Сыр и мед! Творог и хороший мед!» Торговцы сладостями, мясом, меренгами и конфетами выкрикивали: «Carainelosde esperma! Bocadillo de сосо!» Продавцы лотерейных билетов не отставали: «Остался последний билетик, всего за полреала!»
К вечеру на смену им приходили другие: «Tortillas de cuajada! Творожные тортильи!» Или: «Орехи, пожалуйста!» И последнее, что звучало в ночной тишине: «Горячие жареные каштаны!», «Утка, господа, горячая утка!» или «Маисовые лепешки… маисовые лепешки…»
Однако больше всего Моргана любила наблюдать за тем, как эти живописные группы торговцев медленным шагом вступали на улицу: загорелые мужчины, завернутые обычно в кусок одеяла или серапе, чья кожа по цвету не отличалась от глиняных сосудов с маслом, которые они с удивительной легкостью несли на головах; женщины, облаченные в традиционные rebozos, а также короткие двухцветные панталоны, больше напоминавшие отороченные кружевом лохмотья, и заляпанные туфли из белого атласа, надетые на босу ногу; богатые господа верхом на лошадях, в высоких мексиканских седлах, в красивых серапе и с позолоченными шпорами, в огромных блестящих шапках из черного или белого бобра с серебряной окантовкой по краям на гордых головах; индианки в облегающих панталонах из темного материала, с алыми лентами в спутанных волосах, несшие на закорках загорелых полуголых ребятишек; похожие на движущиеся горы тряпья, бездельники leperos, заунывными голосами выпрашивающие деньги.
Эти люди были такими разными, что поначалу девушка не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего. Но по прошествии трех дней ее недоверие сменилось спокойной снисходительностью.
Особняк тетушки Изабеллы оказался скромным, но очень красивым. Жилые помещения размещались на втором и третьем этажах, поскольку на первом всегда было очень сыро. Дом был выстроен вокруг большого внутреннего двора, и рядом располагался утопающий в цветах сад. Отведенная девушке комната понравилась ей, хотя в ней, по местному обычаю, было мало мебели, отсутствовали ковры и стекла в оконных рамах, чтобы обеспечить свободное движение прохладного воздуха. Тяжелые решетки на окнах обеспечивали единственную защиту от каких-то бы то ни было нежелательных вторжений извне, и Моргана поняла, что не стоит недооценивать слухи о разбойниках и грабителях, наводнявших город и его окрестности. Тряхнув головой, чтобы отделаться от невеселых размышлений, Моргана потянулась за платьем.
