Мариан ответила сразу, словно пересеклись две стальные нити.
— Норидж едва ли доставит Хью удовольствие, мама. Он знает его лучше нас с тобой. И не захочет таскаться со мной и Лео по магазинам — в такую-то жару. — Она бросила на мать озорной взгляд, но лицо последней оставалось бесстрастным. — Да и Лео к понедельнику уже переплавится в масло, и ему понадобится разве что муслиновая сумка. Но, может, кто-то хочет с нами?
Взгляд ее переходил с одного лица на другое, в нем было не приглашение, а вызов, а я во все глаза следил за ними, следил и умолял: не соглашайтесь, не соглашайтесь никто! И никто не согласился. Отказались все до одного. Я торжествовал победу — кажется, заметить это было нетрудно.
— Так мы поедем, мама? — спросила Мариан.
— Разумеется, если отцу не нужны лошади.
Мистер Модсли покачал головой.
— Только не покупай у Стирлинга и Портера, — предупредила миссис Модсли. — Мне не нравится их товар.
— Я бы поехал в магазины Челлоу и Крошея, — вдруг решительно заявил Дэнис. — Они самые лучшие.
— Ничего подобного, Дэнис, — возразила его мать.
— Тримингем иногда покупает у них галстуки, — настаивал Дэнис.
— Разве Лео нужны галстуки?
— Я дарю ему галстук, если ты купишь его у Челлоу.
Мне снова стало жарко.
— Вот что, — предложила Мариан, — пусть каждый из нас что-нибудь подарит Лео, и если какая-то вещь не подойдет, виноваты будем все мы.
— Чур, штаны из моей казны! — неожиданно воскликнул Маркус.
— Ну, Маркус!
Шутку Маркуса встретили неодобрительно, он смутился, и его мать сказала:
— Лучше их подарю я, сынок.
И удивительное дело — лицо ее вдруг стало нежным.
Мариан заявила: она должна знать, что мне требуется, для этого придется изучить мой скудный гардероб. За что же мне такая пытка? Но когда она, стройная, в платье с оборками, все-таки появилась на пороге нашей комнаты, ведомая Маркусом, страхи мои как рукой сняло, я был в восторге! Каждый предмет моего туалета она разглядывала почти с благоговением.
— Как прекрасно заштопано! — воскликнула она. — У нас никто не умеет так штопать, а жаль!
Я не стал говорить, что одежду чинила моя мама, но Мариан, наверное, и сама догадалась. Она вообще быстро разбиралась что к чему.
— Одежда, что осталась дома, — это миф, верно?
— Миф? — эхом откликнулся я.
— Ну, то есть на самом деле ее нет?
Я кивнул, счастливый оттого, что Мариан вывела меня на чистую воду, и теперь моя тайна стала нашей общей. Чудесно, чудесно! Но как она узнала?
