Идеи В. Лейбница были восторженно восприняты в России — сначала Петром I, затем и особенно во времена Екатерины И, которая сама была яро привержена этим идеям. И пока Россия стояла на этих принципах, она по крайней мере не отставала от Европы. Во всяком случае, в рамках мануфактурного способа производства не Россия нуждалась в Европе, а Европа остро нуждалась в России, особенно в производимых ею товарах, что четко зафиксировано в ряде исторических документов.
Так вот, все это к тому, что Сталин категорически отвергал марксизм в политэкономии и тем более в практической экономике. Не раз и не два он открыто указывал своим соратникам, но особенно экономистам, что если они будут искать ответы на все свои вопросы у Маркса, то пропадут. Особенно он отвергал ленинские походы к решению экономических задач. Правда, делал это исключительно осторожно, изысканно элегантно, чтобы никто не смог заподозрить его в отходе от Ленина. Так что если бы не базировавшийся на постулатах В. Лейбница и разработанных другим гениальным немецким экономистом, Ф. Листом, принципах автаркии жесткий курс Сталина на приоритетное значение энерговооруженности промышленности и сельского хозяйства, который и означал первоочередное развитие тяжелой промышленности и энергетики при опоре на собственные ресурсы, то уже в конце 1920-х гг. Советский Союз ожидала бы погибель. Прежде всего от так называемой новой экономической политики — пресловутого НЭПа.
Дело в том, что, вводя с подсказки третьих лиц НЭП, Ленин явно не отдавал себе отчета в том, что закладывает колоссальной разрушительной мощи мину замедленного действия под едва только созданное советское государство. Зато эту мину сразу узрели на Западе, особенно прекрасно знавшие экономические особенности России видные белоэмигранты. Так, бывший посол Временного правительства в США Б.А. Бахметьев еще в 1923 г. сделал изумительно точный прогноз о том, к чему приведет НЭП в такой крестьянской стране, как Россия. Он открыто указал на фатальную неотвратимость столкновения «производственных инстинктов» крестьян-собственников с «лишенной гибкости», слабо национализированной промышленностью и торговлей, о неизбежности «новых производственных забастовок, вызванных обстановкой на «обменном конце», повторения обстоятельств, приведших к первой капитуляции 21 года» (Бахметьев имел в виду Кронштадтский мятеж, послуживший непосредственным толчком для введения НЭПа. — А. М.). А на основании этого прогноза на Западе определяли для «московской власти» единственный выход: полная денационализация промышленности и торговли, сопровождающаяся переменами политического характера.
