Шестилетняя Роузи, миловидная девочка с унаследованными от отца разлетающимися льняными волосами и материнскими большими голубыми глазами, подбежала к Джудит. Мать закрепляла белье на веревке, а Роузи подавала прищепки и поддерживала свисавшие концы. К тому времени, когда корыто почти опустело, в саду появился сын Бастьен.
– Помочь поставить подпорку, мама? – предложил он.
– Да, дорогой, это было бы замечательно, – улыбнулась ему Джудит.
Вдвоем дети подставили раздвоенный конец длинного шеста под середину бельевой веревки и взметнули ее вверх, надежно уперев другой конец шеста в землю. Убедившись, что белье висит достаточно высоко над землей и кустарником и что шест стоит прочно, они повернулись к матери.
Джудит обняла их обоих. Бог благословил ее замечательными детьми. Они никогда не жаловались на свою простую жизнь и всегда были готовы помочь ей. Они были ее самой большой радостью, но и самой большой тревогой. Первенец, Бастьен, быстро рос, он был Джудит уже по плечо. Она с трудом находила деньги ему на одежду и не знала, как обеспечить его будущее.
Конечно, ее родня всегда даст им крышу над головой, но не более того. Семья Себастьяна тоже не была зажиточной, но могла все же выплачивать поэту небольшую ежегодную ренту. Рента продолжала выплачиваться даже после смерти его родителей. Джудит и не подозревала, что со смертью Себастьяна прекратится и выплата ренты.
Этот удар вдобавок к внезапной смерти мужа сразил ее почти наповал. Она написала брату Себастьяна и получила от него помощь. Да будет благословен Тимоти Росситер! Если бы не его финансовая поддержка, пусть небольшая, но постоянная, Джудит и дети пропали бы. Из писем Тимоти она поняла, что он с трудом отрывает от себя эти крохи, но отказаться от них не могла.
Ах, если бы стихи Себастьяна приносили деньги, пусть даже небольшие! Но он сам порой платил за их издание – на плотной бумаге, в переплете из кордовской цветной дубленой кожи, – а потом раздавал роскошные книги. Когда денег было достаточно, это казалось безобидной слабостью.
Он оставлял себе по одному экземпляру каждой книги. Они стояли в ряд на полке в гостиной их маленького деревенского дома – восемь тонких книжек, наполненных стихами о Джудит. Ее единственное наследство.
Иногда ее посещала вероломная мысль о том, что настоящая любовь должна быть более предусмотрительной.
Джудит едва хватало денег на самую простую жизнь, и сберечь не удавалось ничего. Даже плата за обучение стала бы тяжелым бременем для семейного бюджета, а ведь Бастьен достоин гораздо большего.
