— На самом деле деньги заберет любовница Пишты.
— Та, знаменитая?
— Да. У которой пудели.
Даже пригороду, аккуратно застроенному оштукатуренными одноэтажными домиками, было далеко до благородного достоинства Пешта.
— Ну конечно, это пограничный город, — объяснял Андраши своей дочери. — А Пишта, даже если он и болтает много чепухи, весьма полезен, и он все-таки из наших.
Как подтвердил и сам Пишта, в городе, которым он управлял, не было никаких особых достопримечательностей. Пишта очень много распространялся на эту тему, признавая, что военная оккупация при всех своих положительных сторонах не привела к особому обновлению, по крайней мере пока, если не считать регистрации семидесяти пяти завоеванных проституток для водворения их вместе с профилактической станцией поближе к водопроводу, в залы вейнберговского банка, для чего, разумеется, воздух был предварительно очищен от Вейнберга и его семейства путем перемещения их в другое место с последующим кремированием — обновление, бесспорно, полезное и весьма гигиеническое, но тем не менее не вполне исчерпывающее план фюрера и, во всяком случае, его не завершающее. А впрочем, что ни делай, критиканы все разно будут брюзжать. Ну а Вейнберг — что же, мой милый, само собой разумеется, никто особой ненависти к Вейнбергу не питал, даже его немалочисленные должники, но ведь нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц, а тем более такую поразительную яичницу, как Новая Европа. Пока же в вейнберговском банке расположился публичный дом. Это впечатляет. Бесспорно, бесспорно. И вполне отвечает требованиям жизни. К тому же говорите что хотите, а это тем не менее залог и утверждение высокой общественной нравственности в будущем: парадный подъезд и первый этаж — для офицеров и видных партийных функционеров, черный ход и все прочее — для рядовых и мелкой сошки. А это опять-таки доказывает — если вам все еще нужны доказательства, — что, несмотря на все бессмысленные угрозы некоторых экстремистов, верх возьмет общественный порядок, построенный на надлежащих принципах. После, говоришь ты, полного и славного очищения его от евреев и большевиков? А, ты шутишь, Фери! Разумеется, они много страшнее, ты знаешь это не хуже меня. И разумеется, существуют трудности — это только естественно. А пока — чего ты, собственно, хочешь? Во всяком случае, это заметное улучшение по сравнению с тем, что у нас было прежде — два-три заведения, мой милый, которые, если сказать правду (а зачем, собственно, ее теперь скрывать? Мы, венгры, всегда были излишне склонны превращать нашу национальную гордость в фетиш!), мало чем отличались от грязных тайных притонов разврата. Короче говоря, это — предзнаменование будущих свершений, пример того, чего можно достигнуть, если мыслить большими категориями. О да. жаловаться тут нечего, это было бы даже неблагодарностью. Вне всяких сомнений, семьдесят пять здоровых и деятельных проституток могут служить и служат мощным фактором перераспределения денег, а без денег, стоит ли говорить, мой милый, никто из нас обойтись не может.
