Он по-прежнему холост. Тут тоже не все ясно, потому что в его жизни было несколько женщин, которые относились к нему очень хорошо и даже любили его по-настоящему. Во всяком случае, жилось ему неплохо, и к 1966 году он превратился в добродушного, плотно сложенного человека без возраста, с седеющей шевелюрой, устоявшимися привычками и собственным мнением по каждому вопросу. Он написал довольно много о том и о сем, и нельзя сказать, чтобы без всякого успеха — две-три его книги были упомянуты в критических еженедельниках всего лишь с легкой усмешкой. У него есть десяток старых приятелей, и почти каждую субботу в маленькой квартирке неподалеку от набережной собирается пять-шесть человек, подолгу засиживаясь за пивом.
Мити он больше не видел. Но несколько лет назад пришло письмо от югославского Союза ветеранов. «Мы разыскали русского партизанского командира Дмитрия Малиновского, — говорилось в нем. — Он проживает в городе Туле и считается героем войны. Он просит прислать ему ваш адрес». Том ответил и через некоторое время получил письмо уже от самого Мити. Несколько писем. «Как видишь, я жив и здоров, — писал Митя. — И все так, как я тебе тогда говорил! Мы трудимся на благо нашей страны, а прошлое осталось в прошлом». Это прошлое, как оказалось, включало «несколько тяжелых послевоенных лет, — да, тяжелых для меня, Ник», но никаких подробностей об этом Митя не сообщил. А теперь он снова занимается производством цемента — работает директором цементного завода. Он женился, и у него растет дочь. «Тамара шлет тебе привет и приглашает в гости. И я тоже приглашаю». И Том думает, что он, пожалуй, примет это приглашение.
В прошлом году он решил еще раз взглянуть на Плаву Гору. Он мог бы съездить туда и раньше, но по разным причинам все откладывал. Он прилетел в Белград, а оттуда поехал в Нови-Сад на поезде. Местные власти — оказалось, что там его помнят, — предоставили в его распоряжение автомобиль, и он отправился за Дунай в Нешковац. Там он нашел Бору и еще кое-кого, кто помнил его очень хорошо, и провел с ними счастливую неделю. Они поговорили о прошлом — но немного, показали ему свою деревню, отстроенную заново, и сводили его в виноградники, ярусами поднимающиеся над ней. А потом он с утра ушел в горы, и дошел до Бешенова, и посмотрел на разрушенный монастырь, сверху, с обрыва, как уже глядел на него когда-то, и вспомнил все, что произошло там, и, вспоминая, поверил, что теперь наконец сумеет забыть.
