— Н-да, — сказал редактор. — Он прав, этот вологодский народник… В нашей борьбе необходимо учитывать и «Занимательную зоологию». Крепко припечатали! Ломехузы… Это, значит, мы с вами и все наши собратья по Кругу?
— Именно… Слово ломехуза они варьируют бесконечно. И за него их никак не прихватишь. Тут уже с семьдесят четвертой статьей Уголовного Кодекса к ним не подъедешь. Зоология! Жуки в муравейнике…
— Братья-то Стругацкие знали об этом, когда писали собственного «Жука»?
— Повесть их вышла раньше беловского очерка. Впрочем, специалистам сей жук был известен всегда.
— Дело не в жуке! Смысл, который вложили Стругацкие в повесть, стыкуется со смыслом прозвища, которое нам приклеили. Вам хоть понятен двойной, даже тройной смысл этой вовсе не безобидной философско-лингвистической штучки-дрючки?
— Улавливаю…
— Улавливаете! Хрен бы вам в сумку уловить, дражайший… Хотя, извините, вы здесь не при чем. Хрен я оставлю в собственной сумке. Как широко это распространилось?
— Поначалу словцо подхватили радетели за трезвость. Затем через известного вам литератора, борца с Жидким Дьяволом, он и книгу одноименную выпустил в той же серии, что и Белов, в издательстве его Николай Сергованцев поддержал, слово ломехуза попало в ЦДЛ, обогатило, так сказать, лексику квасных писак-русофилов. А там пошло-поехало по всей ихней Руси Великой, как говаривал поэт.
— А перебить никак нельзя? Вы ж понимаете: я расспрашиваю вовсе не для праздного любопытства. Мне сейчас докладывать там! И меня спросят: что делать?
— Тут я узнал нечто похуже, — потупился Оборзеватель. — Они готовят публикацию под названием от «Детей Арбата к внукам ломехузов».
Редактор выругался матом.
Селекторная связь его оказалась включенной, и тут же прозвучал мелодичный голос секретарши:
— Вы что-то сказали? Сейчас иду!
— Отставить! — рявкнул шеф.
В молодости его выгнали с первого курса Одесской мореходки за приверженность к некоей страсти, именуемой в интеллигентном мире клептоманией. Затем парень учился в Киеве на филфаке, сочинил себе романтическую биографию, где значительное место отводилось морским его подвигам, и порою любил щегольнуть океанским жаргоном, флотскими командами и зычным капитанским ором.
— Руби концы! — скомандовал бывший одессит литературно-критическому бандиту. — Свяжитесь с автром «Внуков ломехузов», перекупите рукопись, обещайте златые горы, любые публикации в наших толстых журналах, если у автора есть что печатать. Если ничего нет — закажите новые вещи. И не скупитесь на обещания. Пусть его включат в список
