Гапонов стоял молча. Ванька подтаскивал Игоря к двери.
— Остынь, Игореха, остынь, кому говорят, — твердил он. — Только мордобоя нам еще не хватало… Пойди в коридор, успокойся. Мне самому надо с Яном поговорить. Иди-иди, ты уже все сказал, а мы тебя внимательно выслушали…
Ванька дотащил обалдевшего Игоря до выхода, выпихнул его в блок и сразу захлопнул дверь. Игорь тотчас могуче пнул в нее. Ванька быстро отщелкнул замок, приоткрыл дверь, выставил в коридор бороду и спросил:
— Долбанулся, что ли?.. — и снова захлопнул. Приглаживая руками волосы, Ванька, не глядя ни на кого, прошел в комнату. Гапонов все так же молча сел на кровать. Из коридора не доносилось ни звука.
— Ну и срач у тебя, Ян, — сказал Ванька, неторопливо поднимая стул и усаживаясь на приличном от Гапонова расстоянии. — Давай поговорим, Ян, как мужик с мужиком. Генерозов, ты, наверное, пописать хочешь?
— Пусь здесь остается, — хмуро велел Гапонов.
Ванька заерзал, доставая сигареты, и закурил.
— Чего с Каминским-то сцепился? — поинтересовался он.
Гапонов тоже медленно закурил.
— Кама на меня залупой пошел, — спокойно пояснил он.
— И что дальше делать будешь? — осведомился Ванька, стряхивая пепел в ближайший стакан.
— Что хочу, то и буду, — веско ответил Гапонов.
— Не надо, Ян, доставать Каминского, — сердечно попросил Ванька. — Фигня ведь начнется, сам знаешь.
— А чего мне этот дрищ сделать сможет? Рыпнется — по зубам огребет.
— Ты как пацан, честное слово, — поморщился Ванька. — Ну, своротишь ты ему скулу, так ведь выселят за драку.
— Кто выселит? Сам я себя, что ли, выселю?
— Ну, я тебя как друга прошу, — сдался Ванька. — Оставь его.
— А тебе-то чего?
— Он меня выручал, когда мне было хреново, и я за него заступлюсь.
— Да я против него ничего не имею, — пояснил Гапонов. — Ну, возбухнул раз от гонора — хер с ним. Он мне не мешает, пусь живет.
— Так ты к Каравановой не лезь.
— А чем я его хуже? Он имеет, и я хочу. Она же лядь ощажная.
— Во-первых, она не блядь и блядью не была, — начал Ванька.
— Ага, — перебил Гапонов. — С половиной моего курса перекувыркнулась, и целочка, значит? И сам я ее по пьяни прищемил, но дано.
— Видишь, это было давно, Ян, — устало возразил Ванька. — И про блядство ее — на три четверти вранье. Кому не дала — тот и вонял с досады. А теперь у нее есть постоянный мужик — Каминский, и ты лучше не суйся.
— Токо что мне это Кама вкручивал, теперь ты?
— А что мне прикажешь делать? — удивился Ванька. — Я живу вместе с ним, и это меня задевает! К тому же не обломится тебе.
