– Раньше он их всегда выслеживал, – заметил Пи. – Это он нашел ту большую шайку около форта Фантом-Хилл.
– Черт возьми, Пи, – возмутился Август. – Ну разумеется, он находил иногда пару или тройку краснокожих. Что и говорить, их тогда было до черта, как саранчи. Но, уверен, сегодня ему ни одного не выследить. Калл из тех, кто вечно любит страдать за всех. Я не говорю, что он, подобно многим, гоняется за славой. Слава Калла не интересует. Он должен выполнить свой долг девятикратно, иначе не заснет.
Все помолчали. Пи Ай всегда чувствовал себя неловко, когда Гас критиковал капитана Калла, и не знал, что сказать. Если он и отвечал, то, как правило, словами самого же капитана.
– Что же, кому-то приходится и посидеть на жестком, – отозвался он.
– Ну и валяй, – проговорил Гас. – Пусть Калл страдает за меня, тебя, Ньюта и Дитца, да и за любого, кто отказывается это делать без приказа. Очень кстати иметь его под рукой все время, чтобы он нес на своих плечах этот проклятый груз. Но если ты думаешь, что он делает это для нас, а не потому, что ему так нравится, то ты дурак набитый. Он там восседает на склоне и радуется, что не приходится слушать, как Бол хвастает свой женой. Он не хуже нас с тобой знает, что тут в округе и за шестьсот миль нет никаких врагов.
Бол повернулся лицом к фургону и принялся мочиться, что, как показалось Ньюту, заняло у него минут десять – пятнадцать. Часто, когда Бол принимался за это дело, мистер Гас вынимал из кармана свои старые серебряные часы и засекал время. Иногда он даже доставал огрызок карандаша и маленькую записную книжку из кармана старого черного жилета, что он носил не снимая, и записывал время, на протяжении которого Боливар мочился.
– Это показатель того, как быстро Бол сдает, – объяснял Август. – У старика просто капает, как у новорожденного теленка. Лучше буду вести записи, что бы знать, когда подыскивать нового повара.
На этот раз занятием Бола больше заинтересовались свиньи, чем мистер Гас, который просто еще разок приложился к виски. Бол выдернул нож из стенки фургона и исчез в доме. Свиньи подошли к Ньюту, что бы он почесал у них за ухом. Пи Ай привалился к перилам и начал храпеть.
– Пи, проснись и отправляйся в постель, – сказал Август, пиная его до тех пор, пока тот не очнулся. – Мы с Ньютом можем забыть тебя здесь, и тогда эти черти сожрут тебя с потрохами, и пряжки от ремня не оставят.
Пи Ай поднялся, почти не открывая глаз, и шатаясь направился в дом.
