Когда они въехали в ворота, Эдвард невольно залюбовался нежно-розовыми кустами рододендронов, которые с нарочитой беспорядочностью были разбросаны вдоль подъездной аллеи. К концу аллеи кустов становилось все больше, они росли кучнее, так что взгляд волей-неволей притягивался к дому. Строгая монументальность строения, сверкающего на солнце рядами стекол, как всегда, поразила Эдварда. Разве эта красота, подумал он, не есть видимый признак благоденствия лорда Делабоула?
Впрочем, с видимыми признаками немудрено и просчитаться, тотчас одернул он сам себя. Взять хотя бы усадьбу его дяди. Кто-то из ближайшего окружения сэра Перрана под видом преданного слуги вот уже пять лет шпионит для французов.
Эдварду снова вспомнился последний разговор с контрабандистом. По дороге в Бат он еще раз все обдумал и сравнил бумаги, изъятые у мистера Моулза, с теми, которые попали к нему от Веллингтона. Да, кто-то в Монастырской усадьбе изрядно потрудился, слово в слово переписывая секретные документы. Но кто? Может быть, мистер Ладок, дядин секретарь? Вчера вечером по возвращении домой он первым делом заглянул в комнатку мистера Ладока, смежную с кабинетом сэра Перрана. Пробыв в ней не более пяти минут, он убедился, что отобранные у контрабандиста документы переписаны не рукой секретаря и что, стало быть, в утечке сведений повинен кто-то другой.
Кто же? Кто из якобы преданных сэру Перрану слуг на самом деле шпионит для сторонников Бонапарта? Эдвард надеялся, что в субботу, когда он ненадолго вернется в Фалмут, ему удастся схватить негодяя за руку.
Пока что он намеревался выяснить, кто из обитателей Монастырской усадьбы чаще других бывает в отлучках.
Когда карета подкатила к парадному крыльцу, Эдвард повернулся к Джулии и, к своему удивлению, заметил на ее лице знакомую озабоченность, которую видел уже не раз. Эта неожиданная перемена в ней так поразила его, что он снова закинул руку на спинку сиденья и дружески обнял ее.
Джулия рассеянно улыбнулась в ответ.
– Пойдем, – шепнула она. – Сейчас ты все поймешь.
* * *
Через несколько минут он стоял рядом с нею посреди густого бурьяна, из которого кое-где проглядывали чахлые грядки гороха, капусты и огурцов.
– Я не понимаю, – хмурясь, заговорил он, – почему ваши слуги не смотрят за всем этим?
– У нас не хватает слуг.
– Не хватает, так наймите! – перебил он. – Зачем же доводить до такого безобразия?
Джулия знаком пригласила его следовать за ней и направилась на кухню. Тут он узнал, что для всех обитателей Хатерлея, включая слуг, готовит одна-единственная повариха, которой помогает одна судомойка, и что вообще людей в доме стало гораздо меньше. Остался Григсон, старый дворецкий, служивший семье уже больше тридцати лет, один лакей, две горничных и две служанки: Габриела, бывшая служанка леди Делабоул, перешедшая теперь к Джулии, и еще одна, Анна, которая обшивала младших сестер и, кроме того, штопала белье. За парковыми насаждениями – вернее, за той их частью, которая была видна с дороги, – следили садовник и три работника; на конюшне осталось всего пять лошадей, с которыми без особого труда управлялись конюх и его помощник, он же форейтор.
