Джулия заметно погрустнела.
– Значит, ты невысокого мнения о нем?
– Увы, весьма невысокого.
– Жаль, – сказала она.
– Жаль? Отчего же?
– Я надеялась услышать твое одобрение, – отвечала она и добавила, встретив его удивленный взгляд: – Заедешь сегодня в Хатерлей вместе со мной? Хочу тебе кое-что показать.
Выудив Габриелу из компании ее друзей и подруг, Джулия усадила ее в свою карету и велела форейтору возвращаться в Хатерлейский парк. Габриела, вынужденная удалиться посреди приятной беседы, в первую минуту было огорчилась, но тут же ее карие глаза озорно сверкнули.
– Tres bien, – проговорила она нараспев. – Зато помогу вашим сестрицам с шитьем. Мисс Аннабелла, верно, успела без меня перепортить столько шелку, что страшно подумать!
Когда она захлопнула дверцу и карета покатила по улице, Джулия наконец вернулась к Эдварду.
Вдвоем они подошли к дорожной карете сэра Перрана, темно-красной с черным; Джулия, придерживая одной рукой край плаща, другой опираясь на руку Эдварда, забралась внутрь. Холеные – одна в одну – вороные лошади, алая с золотом ливрея форейтора, пышные, непривычно мягкие сиденья навевали мысли о сказочном богатстве и великолепии. Эдвард сел рядом с Джулией, карета тронулась, и вскоре Лечебный зал вместе с Батским аббатством остался далеко позади.
С любопытством поглядывая на друга детства, Джулия пыталась постичь течение его жизни в последние годы. Разумеется, она немало слышала о войне и читала в газетах сообщения о крупнейших битвах; она знала офицеров, которые вернулись домой калеками, и знала семьи, в которых сыновья погибли на судах флотилии адмирала Нельсона в начале войны или позже, в сражениях, руководимых Веллингтоном.
Однако все это было не то, потому что Эдвард знал войну не понаслышке; для него она была главным делом всей его жизни. Джулия тщетно силилась и не могла представить, что чувствует человек в гуще сражения, когда близкий друг погибает у него на глазах, или когда его собственная лошадь, подбитая шальной пулей, падает под ним на всем скаку, или когда долгими часами приходится ехать по жаре Бог весть куда, выполняя приказы… Да, она могла лишь догадываться, как он жил в эти последние годы. Но еще больше ее занимало, что он намерен делать теперь, после разгрома Наполеона.
– Чем ты собираешься заняться теперь, когда в Европе наступил мир? – спросила она. – Вероятно, уйдешь из армии?
Он покачал головой и нахмурился.
– Не уверен, что Европе придется долго жить в мире.
