Батурин, волнуясь, поспешно потянулся к телефону, однако начальник штаба, который слышал разговор с командиром полка, сделал успокаивающий жест — он отдавал распоряжение танкистам. Все правильно…
Машины второй роты достигали берега, и спешенные мотострелки, стреляя в дым, бежали через проходы в заграждениях, исчезали, возникали снова — дальше от берега, ближе к разбитым траншеям опорного пункта. «Давай, Шарунов, давай, сынок, ты теперь — гвоздь всей атаки. Я знаю, не трухлявое дерево тебе досталось, а бетон, но ведь и ты куешь своих людей для бетона!»
Батурину страстно хотелось туда, на дымную полоску берега, захваченного второй ротой, уж сам-то он там, на месте, нашел бы способ расколоть опорный пункт, в котором запрятан желанный ключ успеха в борьбе за плацдарм. Любой ценой должен Батурин выиграть сегодня бой — ведь только последний бой приносит окончательную победу. Как потом станешь ходить по земле, если поражение окажется последней точкой в твоей тридцатилетней армейской биография? Теперь понимал Батурин, отчего старики так последовательны и упрямы во всяком деле, за которое берутся… И надо еще разобраться, кому сегодня нужнее победа — подполковнику Батурину или капитанам и лейтенантам, на которых он завтра оставит батальон? Уходить с кислой миной, показав, как тебя отколотили в бою, — нет, уж лучше…
— Пошли танки…
Над кустарником, в клочьях размытого дыма, двигалась к подводной трассе неровная цепочка воздухопитающих труб — казалось, зловещие железные солдаты, неспособные сгибаться под огнем, лишенные страха смерти, пошли в наступление. А с задымленной высоты, усиливаясь, сыпал каленый град, и все больше по второй роте. Что же сосед Полухин?! Грому на его участке хватило бы на три киноэпопеи о войне, но «противник» от этого грома, похоже, только ожесточается. Судьба боя и доброе имя Батурина сейчас в руках Шарунова и его солдат. А ведь этому едва оперившемуся ротному командиру так легко и простительно оступиться. Наверное, сегодня Батурин имел право оставить КП батальона, сесть в головную машину роты, нацеленной на опорный пункт…
На правом фланге атака замедлялась, солдаты передвигались ползком, и между ротами возникал опасный разрыв. Если сейчас контратакуют?.. Следя за второй ротой, Батурин не удержался, вызвал Шарунова:
— «Метелица-два»! Почему молчат пушки твоих машин? Зачем тянешь их в проходы? Рано тянешь, пусть лучше поддержат огнем с места!
Ответа не было. То ли помехи заглушили голос Батурина, то ли Шарунов увлекся боем и забыл о связи?.. Вот оно, начинается…
