Мост был старый не только по названию, и давно нуждался в ремонте, поэтому, хотя способностей жонглера Ян и не имел, но благодаря природной ловкости, он без труда в несколько мгновений достиг верха. С той стороны, к которой все стояли спиной. Чиновники топтались на месте, желая про себя, чтобы все это скорее кончилось, монахи недовольно жевали губы, досадуя на беспорядки и промедление…
И Лют начал оборачиваться сразу же, уже ложась животом на широкие перила.
Толпа ахнула, увидев вдруг гигантского черного зверя со вздыбленной шерстью, и услышав грозный раскатистый рык. Волколак прыгнул — не убивать, просто расшвыривая с дороги и сея панику. Только кружевница оставалась все так же неподвижно стоять на самом краю. Подскочив к ней и увидев ее лицо, Лют понял, что она уже настолько смирилась с тем, что нынешний день последний в ее земной жизни, — что появись перед ней не то что волк, а сам Спаситель с апостолами, ей и то было бы безразлично.
Монахи тоже это понимали, поэтому даже связывать ее толком не стали — веревка разъехалась от первого же рывка. Женщина безвольно мотнулась следом, синие глаза оставались такими же безразличными. Ой, как все плохо-то! Делать нечего, — Ян стал перекидываться обратно, отвесив вдове неслабую оплеуху. Бить женщин он считал последним делом, но применил единственное средство от истерик, какое знал.
Средство оказалось действенным — Марта дернулась, взгляд становился осмысленным.
Толпа была настроена на зрелище, а не на гон, и это давало хотя бы несколько мгновений преимущества, пока вслед за осознанием происходящего побега ведьмы придет азарт травли и расправы. Лют уже совсем было сграбастал ее в охапку, собираясь прыгнуть, когда понял, что вокруг творится что-то не то. За те несколько минут, которые потребовались ему, что бы подняться, добежать до жертвы ордалии, сорвать веревку и обернуться человеком — атмосфера вокруг разительно изменилась. Словно сам воздух стал плотнее и тяжелее. Те, кто должны были бы останавливать оборотня и ведьму — занимались почему-то исключительно собой, давя друг друга едва ли не голыми руками. Даже в толпе били уже не воришку, а всех и вся. Лишь некоторых не оказались захвачены всеобщим безумием, и в панике пытались выбраться.
— Лют… — раздался рядом прерывающийся шепот Марты, — Что это?!
Ян не ответил. Он смотрел туда, где оставил телегу с ведьмачонком, и видел возвышающуюся над бурлящей толпой хрупкую фигуру: тот и не подумал подчиниться его распоряжению. Мальчишка стоял выпрямившись, откинув капюшон рясы и усилившийся ветер зло драл его светлые волосы. Этого не могло быть, но Яну казалось, что даже отсюда он различает плывущее в его жутких глазах колдовское марево.
