И кому как не ему, монаху ордена Святого Бенедикта Римской католической церкви, было знать, какая судьба ждет Яна, если его коснется хотя бы тень подозрения…
Эта ночь стоила отцу Бенедикту первых седых волос.
Вернувшись в келью после утренней службы, он принес с собой одежду и еду, сел рядом.
Необыкновенно тихий Янош поднял на него светло-карие с прозеленью, почти желтые глаза, в глубине которых по-прежнему стоял страх. Он повзрослел за одну ночь.
— Ты ни в чем не виноват. И ни Сатана, ни один демон тут ни при чем. К сожалению.
— Я… буду… волком? — тихо-тихо спросил Ян.
— Ты уже волк. Ты всегда им был. На половину. Ты человек. Помни об этом. Всегда.
Монах коснулся жестких черных волос, и мальчик, поймав его руку, прижался к ней щекой и заплакал.
— Никто не должен знать о… волке, — абсолютно спокойно сказал отец-настоятель.
Мальчик поднял на его заплаканные, но уже совершенно сухие глаза.
Второе, чему научил своего воспитанника отец Бенедикт — это не говорить правды.
Остальному — Ян научился сам. Он всегда был способным учеником.
— Здравствуй, — отец Бенедикт повернулся и внимательно оглядел стоявшего перед ним Яна.
— А и постарел ты, отче!
— Десять лет, — бенедиктинец пожал плечами, — Я слышал в городе погиб один из братьев Св. Доминика Орден, основанный в 1216 г. Св. Домиником в Тулузе… твоя работа?
Монах не повысил голоса, но у Яна дрогнула верхняя губа, открывая слегка выдающиеся клыки.
— Моя, — произнес он с ленцой, — должок за ним был. Старый. Кровный.
Аббат тяжело вздохнул.
— А волк тут при чем? Ума лишился?
— Ты же знаешь, мне на двоих сейчас опаснее, чем на четырех.
— Да уж, знаю, — настоятель отвернулся, поджав тонкие губы.
— Что, отче, — нехорошо усмехнулся Янош, — небось думаешь, знал бы какой душегуб получится, не спасал бы младенца?
В ответ — глаза отца Бенедикта полыхнули зарницей.
— Отчего же, — наконец сказал он, — Порол бы чаще.
Ян молчал, потом просто сказал:
— Прости, отче!
— За чем пришел? Не грехи же замаливать… Хотя их у тебя хватает!
На этот раз Ян молчал дольше.
— Это был брат Гонорий из ордена Св. Доминика. Душегубец почище меня! Ты его должен помнить, отче!
Отец Бенедикт кивнул. Он действительно помнил брата Гонория. Только как молодого монаха, едва ли старше самого брата Бенедикта, исполненного решимости очистить мир ото зла и козней сатанинских.
— Хоссер здесь. Отдай его мне!
— Тебе Зебревиц было мало?
— Мало, — Ян оскалился, — они их выдали!
— Они просто люди. Несчастные темные запуганные люди. Кто вправе судить?
