– Но разве большие мастера не рисуют по памяти, не глядя на реальных лошадей, деревья, людей? – спросил Кара.
– Это так, – ответил я, – на протяжении жизни они видели столько лошадей и их изображений, что совсем не трудно нарисовать образ лошади, сложившийся в голове. Перо мастера-художника, рисующего лошадь десятки тысяч раз на протяжении жизни, приобретает такой навык, что с легкостью наносит на бумагу изображение лошади, близкое к той, как ее задумал Аллах. Лошадь, которую рисуют по памяти и быстро, является воплощением таланта, показателем труда и знания и очень близка к лошади Аллаха. Но уши рука рисует автоматически, и тут непременно проявляется особенность художника, она у каждого своя. То есть нечто вроде подписи.
Раздался шум, произошло какое-то движение. Это люди Главного охранника принесли рисунки из домов художников.
– Вообще-то уши – это выдающаяся особенность человека, – сказал я, стремясь вызвать улыбку Кара. – У всех они разные, и в то же время это всегда – уродство.
– Что же случилось с художником, которого определили по ушам?
– Он женился на дочери падишаха. – Я не сказал, что он был ослеплен, чтобы не пугать Кара еще больше. – С тех пор ханы, шахи, падишахи, имеющие мастерские, при необходимости используют этот «метод недиме», о котором художники не знают. Суть метода состоит в изучении деталей, которым не придают значения, рисуют их быстро и часто повторяют. Это могут быть уши, руки, трава, листья, грива или ноги лошадей, даже ногти. Главное, чтобы художник не знал, что какая-то его особенность стала как бы его подписью.
Мы положили рядом рисунки для двух книг, разных по теме и выполненных в разных манерах: тайную книгу покойного Эниште и «Сур-наме», показывающую обряд обрезания Наследника, которая делалась под моим руководством, и стали внимательно изучать места, на которые я направлял лупу.
По прихоти покойного Эниште ни один рисунок не был выполнен одним художником, над большинством рисунков работали все трое мастеров. Это говорило о том, что рисунки часто кочевали из дома в дом. Рассматривая работы, я увидел след еще чьей-то руки; он был тороплив, и я злился, видя, каким бесталанным был подлый убийца, но Кара признал в осторожных мазках руку Эниште, и мы не пошли по ложному следу. Несчастный Зариф-эфенди раскрашивал рисунки для книги Эниште так же, как и для нашей «Сур-наме». Я точно убедился, что, кроме Зарифа, с Эниште работали три самых блистательных художника из нашей мастерской, и это были дети, которых я вырастил, три моих любимых и талантливых ученика: Зейтин, Келебек, Лейлек.
