— Я так не считаю, — коротко произнес Торн. — Если вам так хочется разыгрывать из себя шута…
— И все же — возвращаясь к вашим подозрениям, Торн, — проанализировали ли вы факты? Кого вы подозреваете, старина? Вашего покорного слугу? Уверяю вас, что я религиозный аскет…
— И притом весьма толстый! — буркнул Торн.
— …и что деньги, per se,[8] ничего для меня не значат, — невозмутимо продолжал доктор. — Мою сводную сестру Сару? Бедняжка живет в мире иллюзий — она так же стара и слабоумна, как Силвестер (они были близнецами), и ей уже не долго пребывать в этом мире. Остаются моя достойная Милли и наш мрачный юный друг Ник. Милли? Абсурд! У нее уже лет двадцать в голове нет никаких мыслей — ни хороших, ни дурных. Ник? Ах да, он посторонний — возможно, в этом что-то есть. Вы подозреваете Ника, Торн? — усмехнулся Райнах.
Кит вскочил на ноги и сердито уставился на улыбающуюся, потную физиономию толстяка. Он казался вдребезги пьяным.
— Жирная свинья! — четко произнес он. Доктор Райнах продолжал улыбаться, но взгляд его маленьких заплывших глаз стал настороженным.
— Ну-ну, Ник, — успокаивающе пробасил он.
Все произошло очень быстро. Кит рванулся вперед, схватил тяжелый хрустальный графин с бренди и взмахнул им над головой доктора. Торн инстинктивно шагнул к нему, но это усилие оказалось лишним. Доктор Райнах, словно толстая змея, отдернул голову назад, и удар не достиг цели. Тело Кита резко повернулось, графин выскользнул у него из пальцев и упал в камин, разбившись на мелкие кусочки. Осколки рассыпались по очагу, остатки бренди шипели, окрашивая пламя в голубой цвет.
— Этому графину было почти полтораста лет! — сердито сказал доктор Райнах.
Кит стоял спиной к остальным; плечи его тяжело опустились.
Эллери вздохнул со странным чувством. Вся комната мерцала, как это бывает во сне, а инцидент выглядел нереальным, походя на эпизод в пьесе. Неужели они играли роль? Была ли сцена спланирована заранее? Если так, то зачем? Какую цель они могли преследовать, разыгрывая ссору, едва не перешедшую в драку? Единственным результатом явилось уничтожение красивого старинного графина. Это не имело смысла.
— Думаю, — вставая, заговорил Эллери, — я пойду спать, покуда дьявол не вылез из трубы. Спасибо за необычный вечер, джентльмены. Вы идете, Торн?
Он с трудом поднялся по лестнице; адвокат, казавшийся таким же усталым, плелся за ним. Они молча расстались в холодном коридоре, разойдясь по своим спальням. Внизу царило тяжелое молчание.
