Таким вот образом собравшаяся разношерстная компания развлекалась почти до полуночи, но за пять минут до наступления Нового года все чинно расселись по местам, поскольку капитан вновь поднялся на сцену теперь уже с бокалом шампанского в руках и как старший по званию приступил к поздравлению собравшихся. Согласно традиции без семи секунд полночь он умолк, задумавшись, как, наверное, и все, о трех желаниях, исполнение которых возлагалось на высшие силы в грядущем году. Я, собственно, тоже занялась именно этим.
Первое, не меняющееся уже много лет, желание загадалось легко: «Чтобы дедушка прожил в добром здравии еще долго-долго!»
Второе, идиотское: «Быстро найти этого несчастного щенка и вернуть его на Рэнд».
С третьим возникла заминка, но затем оно появилось с быстротой молнии, я себя даже одернуть не успела: «Хочу снова увидеть Этье…»
Тут раздался звон колокольчиков, возвестивший о переходе в новый календарный год, собравшиеся радостно завопили и принялись вовсю звенеть хрустальными бокалами, чокаясь со всеми, до кого могли дотянуться. Я машинально выполняла те же действия, ругаясь на свое не в меру расшалившееся и выкинувшее со мной такую недобрую шутку подсознание. Дело осложнялось тем, что до сих пор подавляющее большинство загаданных мной в последние секунды года желаний имели свойство сбываться. Исключение составляла идея получить работу на Главном таможенном терминале Рэнда, но от нее я, в сущности, отказалась совершенно самостоятельно, предпочтя сомнительное удовольствие стажировки в контрразведке. Соответственно, были все основания ожидать, что и к последней заявленной цели мое подсознание двинется, сметая все преграды на своем пути, и непременно добьется успеха…
Невеселые мысли прервал Ойхо, вновь пригласивший меня танцевать, мы выскочили на танцпол и уже не думали ни о чем. Когда же затих последний аккорд, я повернулась к партнеру, готовясь отпустить благодарное замечание, но тут из-за моей спины донеслось:
— О, а вот и мисс Грабли. Кружишься, шваль?
Чтобы идентифицировать грубияна, даже смотреть на него не понадобилось — голос, поносивший меня в обсервационном зале, прочно врезался в память.
Ойхо заслонил меня и с забавным акцентом произнес:
— Сэр, я настоятельно требую прекратить такое поведение, — и предложил мне руку. — Прошу вас, Антуанетта.
Я взяла его под локоть, и мы двинулись к столику, но тут раздался громкий треск разрываемой материи, и большая часть моего платья оказалась на полу, прижатая мужским ботинком, а взору окружающих открылись очаровательные ножки в черных чулках.
