– Никаких визитов к подследственным. И в любом случае свидания только по четвергам с двух до четырех.
Не замечая, какой прекрасный выдался денек, она приблизилась к стоянке автобусов. «Ва дэ Изер», «Шамони», «Куршевель 1850». Посреди леса лыж и палок царила веселая суета. Мужчина остановился в двух шагах от Лоретты.
– Могу я попросить вас уделить мне несколько минут, мадемуазель Фабр?
– Зачем? Мы, кажется, незнакомы.
– Меня зовут Элиас Жуани, но я сомневаюсь, что это имя вам о чем-нибудь говорит. Мне писал о вас Рене Пра, и я хотел бы побеседовать с вами именно о нем.
– Ага! И вы тоже. Даю голову на отсечение, сейчас вы объявите, что вы его друг!
– Да нет, я с ним даже никогда не разговаривал. Могу я предложить вам бокал шампанского?
– Ну, если вам так хочется… Они вошли в бар.
– Почему вы сказали «и вы тоже», когда я упомянул имя Рене Пра? Кто-то уже справлялся о нем до меня?
Лоретта посмотрела в окно на улицу и благоразумно промолчала. Элиас Жуани захохотал.
– Не та ли странная парочка меня опередила? Некий Ирвин Леруа в сопровождении породистой дамы? Девушка вздрогнула.
– Ага, я угадал, – продолжал Жуани, – меня это не удивляет. Советую вам держаться от таких подальше. Очень жаль, что они сумели обвести Рене вокруг пальца. Принцесса, говорят, неотразима.
Голос Жуани был нежным, даже слегка усыпляющим, и Лоретта попалась на удочку. В глубине души она ненавидела принцессу изо всех сил. Достаточно было собеседнику отозваться о ней не слишком лестно, и он сразу сделался милее всех на свете.
– Абсолютно с вами согласна, – произнесла она, поднося бокал к губам.
– Рад это слышать. Вы только что ходили в тюрьму – хотели повидаться с Рене?
– Да, но свидания с подследственными запрещены. r – Конечно, вы должны были знать об этом. На следующей неделе, если мэтр Давид Блюм не добьется прекращения дела, в чем я сильно сомневаюсь, я выхлопочу вам разрешение на свидание.
– Мэтр Давид Блюм? Знаменитый парижский адвокат? Вы уверены, что Рене будет защищать мэтр Блюм?
В голове Лоретты не укладывалось, с какой стати модный адвокат взялся защищать такую голь перекатную.
– Я уверен на все сто процентов, потому что сам пригласил мэтра Блюма.
– Но…
– Вас интересует, почему я так озабочен судьбой Рене?
– Ну конечно!
– Не будьте лицемеркой, мадемуазель Фабр, прошу прощения за резкость. Вы прекрасно понимаете, какие мотивы побуждают меня помогать вашему другу. Она хотела запротестовать, но он не дал ей раскрыть рта.
