Джо Симмонс спал поблизости, и Пинкни не мог даже мерить шагами комнату, чтобы улеглась одолевающая его сумятица. Приходилось лежать спокойно, ровно дыша, притворяясь спящим, тогда как хотелось кричать от страха и гнева. За годы юности он не научился ничему, что могло бы пригодиться теперь. Беззаботного, своенравного юношу с блестящим будущим учили вести себя в обществе; теперь же он лишен будущего, а общество, некогда всесильное, частицей которого он является, вынуждено прятаться за запертыми дверями от нового мира, где царят насилие и хаос.
Лишения и опасности войны не шли ни в какое сравнение с тем, что он переживал теперь. Там на удар можно было ответить ударом, сила наталкивалась на силу. Теперь же он испытывал унижение оттого, что его защищают его же враги. Самому ему бороться запрещено. Пинкни понимал, что такое война: ты отважно бросаешь вызов смерти, и сердце бьется от волнения; воин с жаром отваги бросается вперед, и затем все кончается. Однако новая жизнь все продолжается и продолжается. И Пинкни не в силах постичь ее.
«Что от меня требуется?» – безмолвно спрашивал он, понимая, что некому дать ответ. Он казался себе сбитым с толку, запуганным ребенком, который тоскует об отце. Энсон Трэдд погиб как герой, и чувство гордости за него всегда пересиливало боль утраты. Теперь Пинкни должен заменить его, и сына переполняла скорбь о человеке, который был для него целым миром, хотя сам он этого тогда не понимал. Он словно видел перед собой отца – высокого, красивого; словно вновь слышал его низкий голос, то веселый, то сочувственный; Пинкни вспоминал его силу, тепло, любовь. «Помоги мне, папа! – хотелось ему крикнуть. – Мне так не хватает тебя!»
Но Пинкни был одинок.
Он должен был стать плантатором, учиться вести хозяйство под руководством отца и опытного управляющего. Впереди было много времени, и все должно было идти своим чередом, по заведенному издавна порядку. Теперь же у него нет ни времени, чтобы учиться, ни образцов, которым он мог бы следовать. Пинкни понимал, что у него нет знаний для управления плантацией. Все было у него в крови – и чередование времен года, и прочая привязанность к полям и реке, и надежда на Бога, в чьей власти губить и возрождать и который добивается смирения, посылая бури. Но это еще не все. Тетя Джулия может помочь. Она обещала. Хотя одними советами не обойдешься. Карлингтон не конфискован, он расположен севернее земель, подпавших под указ Шермана. Пинкни все еще хозяин имения. Велики ли там разрушения? Тетя Джулия только и сумела узнать, что нанятый ею управляющий ушел. В своем последнем отчете он писал, будто работники разбежались, прихватив с собой все, что можно было унести.
