Бен слушал сестру, больше того – наблюдал за ней деликатно и осторожно. В отдельные моменты, когда Линдси не замечала его пристального взгляда, он ловил грусть в ее зеленых глазах. Он попробовал осторожно нажать на нее, спросил, в порядке ли она, но сестра в ответ только засмеялась и махнула рукой – конечно, ну что за вопрос! Линдси пообещала вскоре съехать с его квартиры – она ведь понимает, что является помехой для жизни плейбоя, которую ведет Бен. Ей только нужно еще немного времени, чтобы решить, что ей больше хочется – осесть где-то здесь или отправиться в тур по Европе.
Бен подошел к окну, поглядел на павильоны и аллеи. Все, что было доступно глазу, являлось собственностью «Экскалибер пикчерз». Вернувшись к столу Карла, он снова сел в кресло.
Бен не говорил матери о своих подозрениях. Меридит была счастлива, она это счастье заслужила, и Бену не хотелось омрачать ее внутренний мир. Меридит последнее время имела прямо-таки сияющий вид – внимание Палмера и возвращение в лоно семьи дочери сотворили с ней чудо.
Нет, решил Бен, он будет по-прежнему присматривать за Линдси и надеяться на то, что однажды ее глаза вновь заблестят, а губы будут улыбаться прежней искренней и чистой улыбкой. Пока же она была чертовски грустной, и Бен готов голову дать на отсечение, что причина грусти – мужчина.
Кто бы ни был этот парень, жил он в Нью-Йорке или где-то поблизости. И встретилась с ним Линдси уже после того, как Бен уволил детективов, наблюдавших за ней. И уж вне всякого сомнения этот молодчик был связан с веткой вербы, которую Линдси держала в вазе на ночном столике в гостевой комнате квартиры Бена.
– Верба. Значит, верба? – пробормотал Бен, ощущая себя участником телешоу, которому нужно разгадать загадку, пока передача не закончилась. Загадка не разгадывалась, и он пытался хотя бы выиграть время и не дать Линдси возможности уехать в Европу или в любое другое место на земном шаре, пока он не докопается до причины ее грусти. Он слишком любит сестру, чтобы молча принять ее внезапное объявление о своем отъезде.
Верба – это важная улика, и Бен понимал это. Не раз видел он, как кончики пальцев Линдси нежно гладят ее мягкие почки. Как-то вечером, вернувшись поздно, он остановился около ее комнаты и в свете, падающем из холла, увидел спящую Линдси. На ее лице еще не просохли слезы, а откинутая на подушки рука крепко сжимала ветку вербы.
Ну, конечно, дело в мужчине, решительно сказал себе Бен. Но что мы знаем о нем, кроме того, что по его вине сестра вот уже месяц живет в мире непреходящей боли.
