Видите, тянется к небу рука?
Минута расплаты недалека,
То, что рассыпано этой рукой,
Станет вам гибелью, западней,
Где вы задохнетесь этой весной.
Сотни и сотни свирепых станков
Станут тяжеле железных оков,
Смертью грозят, разореньем дотла,
Бойтесь машины или котла!
Господин де Шаллери поправил монокль.
– Черт возьми, теперь и вы, друг мой, разнервничались. А ведь еще не так давно вы пытались навязать нам этих приезжих в качестве одноклубников.
– Слава тебе, господи, я уже давно не фабрикант. Я стал просто человеком. Но будь я в ваших рядах…
– Не беспокойтесь. Вы же сами видели, что сегодня они не работают. И это, поверьте, только начало. Говорят даже, что нынче ночью они улизнули из города. Через полгода Габар, весьма неосмотрительный делец, и судебный пристав Мишоно наклеят на ворота их фабрики кое-какие весьма занятные бумажки.
Господин Лепленье, который двинулся было вперед, вернулся и наставительно поднял палец:
– «Машины или котла», де Шаллери, «бойтесь машины пли котла». И вот почему:
Съешьте зерно и поверьте мне…
– Не стоит себя утруждать, оно и так погибнет.
Но господин Лепленье уже снова шел своей дорогой, повторяя во весь голос:
Это заставило обоих его собеседников усомниться в умственных способностях господина Лепленье.
Вечером того же дня остроглазая Лора первая заметила в небесной глубине робкую искорку третьей звезды. Через минуту об этом уже знали в гостиной и на кухне. И сразу же началась суматоха. Дверь распахнулась, и присутствующих озарила широкая улыбка Сары:
– Прошу к столу!
Жирный, низко стелющийся запах бульона вполз в комнату. Он поднялся и заставил людей оглянуться. Молитвенные покрывала были аккуратно сложены на камине. Первым вошел в столовую Ипполит, за ним Миртиль с ярко-красной полоской на лбу от цилиндра.
И столовая и накрытый стол оказались слишком тесными для людей, постившихся двадцать четыре часа. У всех раскраснелись лица.
Розовое вино, напоминающее вкусом селитру, – благодатный дар Эльзаса, – уцелевшее в бедствиях, было достойно сопутствовать праздничному бульону. Дети вытаскивали мозг из костей и делали себе тартинки. Когда первый голод был утолен картофельным салатом, появилось блюдо шкварок, изрядный кусок паштета, здоровенный круг кровяной колбасы и сочащиеся жиром оладьи, подтверждавшие ту истину, что еда не только необходимость, но и наслаждение.
Шутки со всех сторон сыпались па Виктора Леона, который не мог опомниться от удивления: оказывается, он попал на йомкипур.
