Не берусь судить. Так мы бросали друг на друга короткие испытующие взгляды и сразу же напускали на себя равнодушный вид.
"Форты Льежа в руках немцев".
Этот заголовок я прочел в газете, выставленной в киоске; ниже более мелким шрифтом было набрано:
"Парашютисты форсируют канал Альберта".
— Что будете есть? Рогалики любите? Она утвердительно кивнула.
— Кофе с молоком?
— Черный. Если есть время, мне хотелось бы сперва умыться. Вы не одолжите мне расческу?
Поскольку я уже сел за столик, а все остальные столики были переполнены, я не рискнул последовать за ней. Когда она выходила в застекленную дверь, сердце у меня сжалось при мысли, что я, может быть, больше не встречусь с нею.
Из окна я видел мирную площадь, такси на стоянке, гостиницу для проезжающих, маленький бар, крашенный синей краской, с террасой, на которой официант вытирал круглые столики.
Ничто не мешало Анне уйти.
— Ты узнал что-нибудь о жене и дочке?
Передо мной с кружкой пива в руках, иронически меня разглядывая, стоял Фернан Леруа. Я ответил, что нет, не узнал, стараясь не покраснеть, потому что понимал: он знает, что произошло между мной и Анной.
Я никогда не любил Леруа. Сын кавалерийского вахмистра, он объяснял нам в школе:
— В кавалерии вахмистр гораздо важнее, чем лейтенант или даже капитан в других родах войск.
Он умел устроиться так, что за его вину наказывали других, и неизменно подкупал учителей своей простодушной миной, что не мешало ему корчить рожи у них за спиной.
Позже я узнал, что он дважды провалился на экзамене на степень бакалавра. Отец его умер. Мать работала кассиршей в кино. Он поступил на работу в книжный магазин фирмы Ашетт, а через два-три года женился на дочке богатого подрядчика.
Был ли этот брак по расчету? Это меня не касалось. И я без всякой задней мысли спросил:
— Ты с женой?
— Я думал, ты знаешь. Мы в разводе.
Если бы не он, я отправился бы на поиски Анны. Ее уже долго не было. У меня вспотели руки. Я был охвачен небывалым нетерпением, какое можно было сравнить разве что с тем чувством, которое стеснило мне грудь в четверг на вокзале в Фюме, когда я не знал, удастся ли нам уехать.
Подошла официантка, и я заказал кофе и рогалики на двоих, что снова вызвало у Леруа гнусную улыбку. "Такие, как он, — думал я, — способны все замарать одним только взглядом". Все время, пока длилось ожидание, я испытывал к нему настоящую ненависть.
И только когда Анна отворила дверь, он бросил мне, удаляясь в направлении бара:
