Потом мадам Мегрэ украдкой бросала взгляд в сторону старой девы, и это должно было означать, что у той тоже рак.
– Если бы ты только видел тут одну молодую девицу!
Очень хорошенькая… Ее перевели в общую палату…
Палаты здесь распределялись, как в пассажирском поезде, образуя три класса: общая палата соответствовала третьему классу, палата на двоих – второму, а высшей в иерархии была одноместная.
О чем же здесь еще могли говорить? В основном разговоры велись какие-то детские. Да разве и сами добрые сестры не выглядели инфантильными?
Пациенты жили со своей завистью, мелкими, передаваемыми шепотом секретами… Они, как скряги, копили приносимые сладости и жадно прислушивались к тому, что делается в коридоре.
«Сжальтесь…»
Так могла написать только женщина. Но почему пациентка из пятнадцатой палаты нуждается именно в нем?
Может быть, не стоит принимать все это всерьез, а просто обратиться к сестре Аурелии и попросить разрешения посетить ту, имени которой он даже не знал?
Солнце горячими лучами заливало не только пляж, но и весь город. Все вокруг превращалось в настоящее марево, и когда человек попадал в тень, то у него перед глазами плавали красные пятна.
Ладно! Он покончил со своей сиестой, сложил газету, надел пиджак, закурил трубку и спустился вниз.
– До свидания, комиссар…
Звучит, как прощание и как напутствие.
Все вокруг любезны и улыбчивы. Один он старый ворчун. Проливной дождь или дискуссия с кем-нибудь принесли бы ему сейчас облегчение.
Опять зеленая дверь и звон колокола. Даже не нужно смотреть на часы.
– Здравствуйте, сестра…
Почему же ему не поклониться, раз так здесь принято? На очереди сестра Мари-Анжелика, которая ждет на лестнице.
– Здравствуйте, сестра…
И вот уже месье номер шесть на цыпочках снова входит в палату мадам Мегрэ.
– Как ты себя чувствуешь?
Она пытается улыбнуться, хотя это плохо у нее получается.
– Не нужно приносить мне больше апельсины. Они у меня остаются…
– Ты должна знать здесь всех больных…
Почему она вдруг подала ему знак? Он взглянул на кровать мадемуазель Ринкэ. Старая дева лежала, повернувшись лицом к стене.
– Что-то не так? – пробормотал он.
– Речь не о ней… Подойди поближе…
Все это выглядело несколько таинственно, как в пансионате для благородных девиц.
– Этой ночью умерла одна больная…
Мадам Мегрэ следила за покрывалом старой девы, которое слегка шевельнулось.
– Это было ужасно. Крики доносились даже сюда… потом приходили родственники… В течение трех часов сновали взад и вперед. Многие больные так разволновались…
