– К вам сейчас выйдут, – объявила монахиня.
– Спасибо.
Он мерил шагами вестибюль вдоль и поперек, держа руки за спиной, заранее сердясь при мысли, что его долго заставят ждать. И был очень удивлен, когда увидел перед собой благочестивую сестру, которую раньше не Встречал. Она его ждала.
– Не хотите ли проследовать за мною, месье?
Они прошли не по лестнице. В глубине находилась дверь, украшенная блестящими головками гвоздей.
Пройдя через нее, они оказались совсем в другом мире, еще более напоминающем вату, еще более мягком и тихом, чем клиника. Должно быть, у монахинь туфли были на войлоке или мягкой резине, поскольку он не слышал шума шагов.
Дважды, когда они вступали в сложную сеть коридоров, он оборачивался, заслышав позади слабое шуршание широких юбок, перестук четок и вообще шелест, похожий на поток воздуха. Благочестивые сестры перемещались так, что сразу думалось о полете летучих мышей.
Он заметил часовенку с искусственными цветами на алтаре. Потом они вошли в приемную, где вдоль стен стояли черные кресла с бархатной малиновой обивкой.
– Преподобная матушка сейчас придет…
Опять все тот же шелест юбок и звук перебираемых четок, перемещение в воздухе накрахмаленных чепцов.
– Месье?..
Он вздрогнул, поскольку другие монахини были для него просто монахинями, когда эта, которая, хотя и носила такую же одежду, держа, как и они, руки в широких рукавах, была женщиной, явно занимающей иное социальное положение.
Высокая, сероглазая и породистая, она спокойно смотрела на него.
– Речь не идет о моей жене, – начал он, – мне необходимо было увидеться с вами, сестра…
Мегрэ подозревал, что следует сказать «преподобная мать» или что-то в этом роде, но у него не получалось.
– Нужно ваше разрешение для того, чтобы переговорить с сестрой Мари-Анжеликой.
Может быть, ему показалось, что она вздрогнула, но смотрела все так же спокойно и невозмутимо, а он уже снова стал раздражаться.
– Вы знаете, месье, что существует правило…
– Извините меня, сестра, но в данный момент вопрос о правилах не стоит.
Он покраснел, потому что вспылил первым.
– Я собиралась вам сказать, месье, что правила, – продолжала она все тем же ровным голосом, – позволяют вам встретиться с одной из наших сестер только в присутствии другой сестры.
– Даже если я приду с ордером от следователя?
Он обещал себе быть дипломатом, но эта породистая дама очень его раздражала, хотя причину объяснить он бы не смог. Просто чувствовал, что в это время господа из прокуратуры топтались вместе с инспекторами в маленьком домике Дюфье. А супруги Дюфье, которые всю жизнь работали, собирая по грошу, ничего не могли с этим поделать. Маленькая покойница лежала на постели, и, вместо того чтобы остаться со своею болью, они должны были отвечать на вопросы о своих самых интимных делах. А в это же время любопытные плющили носы о стекла окон, и журналисты слепили их своими вспышками магния.
