Между тем доктор Беллами невозмутимым возвратился к столам, где его ждали и уже были розданы карты.
Месье Лурсо, не любивший перерывов в торжественной обстановке игры в бридж, пожимал плечами. Таким он, наверное, был уже не один год. В лице же доктора ничего не дрогнуло, он оставался невозмутимым. Взглянув на карты, он лишь обронил:
– Двойка треф…
Сегодня во время игры он неоднократно коротко поглядывал в сторону Мегрэ, хотя и делал это незаметно.
Взгляды его были настолько коротки, что их можно было перехватить только на лету.
«Сжальтесь…»
Почему же это слово вертелось в голове и досаждало комиссару во время этой партии?
Перед ним находился человек, который явно никогда не испытывал чувства жалости… Может быть, именно поэтому комиссар вспомнил записку?
В предшествующие дни Мегрэ уходил, не дожидаясь окончания партии. Его ведь ждали и другие «привычные уголки». Мысль о том, чтобы изменить привычкам, его даже как-то шокировала.
– Вы пробудете здесь до шести? – спросил он у комиссара Мансюи.
Тот взглянул на часы, хотя в том не было никакой необходимости, и ответил утвердительно.
Мегрэ, покинув пивную, еще раз взглянул на дом доктора Беллами, который явно был из тех, глядя на которые прохожие думают: «А не плохо бы пожить в таком доме!»
Потом комиссар посмотрел на порт, на мастерские, где шили паруса, на лодки, подплывающие и швартующиеся возле рыбного рынка…
Там же неподалеку находилось небольшое кафе, выкрашенное в зеленый цвет, с порогом, к которому вели четыре ступени, темной стойкой и тремя покрытыми коричневой клеенкой столами, за которыми сидели люди в рыбацких робах и высоких до бедер сапогах.
– Белого вина, пожалуйста…
Вино-то белое, но имеющее совсем другой вкус, чем в отеле «Бель эр», крытом рынке или в пивной Рембле.
Теперь ему оставалось пройти вдоль набережной, потом повернуть направо и вернуться узкими улочками, где в одноэтажных домишках что-то копошилось, шумело и пахло.
Когда в шесть часов он добрался до пивной Рембле, только что вышедший комиссар Мансюи уже ждал его на тротуаре, поглядывая на часы.
Комиссар ему сказал:
– Мне нужно некоторое время побыть в комиссариате, чтобы подписать кое-какие бумаги, да еще, возможно, меня там ждет один малый.
Комиссар был рыженьким толстячком, довольно приличным, хотя и несколько робким. Он как будто говорил людям своим видом:
– Извините меня, но я вас заверяю, что сделаю все от меня зависящее…
Наверняка, будучи ребенком, он представлял собой одного из тех большеголовых мальчиков, которые на школьных переменах предпочитают помечтать о чем-нибудь и о которых говорят, что они слишком рассудительны для своего возраста.
