— Ваша матушка вернется домой с минуты на минуту… Вы знаете, кто ее парикмахер?
— Франсис.
— Может быть, лучше позвонить, чтобы ее подготовили?
— Вы думаете?
— Хотите, я попробую вызвать ее к телефону? Доктор позвонил. Когда он говорил с ней, над головой у нее, наверное, был фен в форме артиллерийского снаряда.
— Госпожа Малу? Передаю трубку вашему сыну Алену…
— Мама?
Говорил он сухо и холодно.
— Это Ален, да… Я дома… Отец умер… Несколько секунд он слушал, потом положил трубку и уставился в пространство куда пришлось, словно был чужим в своем доме, в своей семье.
Доктор, который хотел сделать все добросовестно, позвонил в префектуру. Ему удалось связаться с Эдгаром Малу, старшим сыном.
— Поговорите с ним.
— Это ты, Эдгар?.. Это Ален… Да… Папа умер… Что?.. Ты в курсе дела?.. Он здесь, да… Его только что привезли… Я позвонил маме, она у парикмахера… Если хочешь… Не знаю… Он мне ничего не сказал.
Шум подъезжающей машины на площади. Дворецкий спустился прежде, чем услышал стук молотка в дверь. Они долго о чем-то шептались. Потом шаги и голоса стали приближаться.
— Где Ален?
— В маленькой столовой, мадам.
Аромат духов, предшествующий ее появлению. На плечи накинут мех. Волосы словно искусственные от химической завивки.
— Ох, простите, доктор!
— Это я должен просить у вас прощения, сударыня. Меня вызвали в аптеку, и я решил, что должен заехать сюда.
— А ты как там очутился, Ален?
— Я проходил мимо, возвращался из коллежа.
— Ты видел его перед тем, как… Он говорил с тобой? Куда его положили?
— Он у себя в спальне, сударыня. Лучше бы вы не настаивали, чтобы его показали вам сейчас.
Это была хрупкая на вид, с невыразительными чертами лица женщина лет сорока пяти, которая следит за своей внешностью. Ни на минуту не теряя самообладания и испуганно осмотревшись вокруг, она спросила:
— Что же будет?
— Не знаю, сударыня. Думаю, что полицейский комиссар не замедлит явиться, чтобы выполнить некоторые формальности.
— Где он это сделал?
— На улице. Точнее, на пороге особняка д'Эстье.
— Ты что-нибудь понимаешь во всем этом, Ален?
И тут же нервно добавила:
— Он умер сразу?
— Почти сразу.
— Он не мучился?
Ален молча опустил глаза.
— Садитесь, доктор. Жозеф не предложил вам что-нибудь выпить?
— Уверяю вас, мне ничего не надо.
— Жозеф…
Жозеф понял. Он уже ставил на стол графинчик и рюмки.
— На него очень страшно смотреть?
Она сунула в рот сигарету и теперь искала у себя в сумке зажигалку.
— Надо немного протопить, Жозеф. Чувствовалось, что она очень взвинчена.
