Обратной дорогой, ни на дюйм не отклоняясь от маршрута, Арес вернулся к своему автомобилю и спокойно поехал в подземный гараж на улице Красной Армии под торговым центром «Квант». Там он вновь переоделся. Во что — неважно.
И едва сел за руль «Прадо», как тут же отключился.
Хозяин наградил его за отличную работу. Неважно, что это была за работа, неважно, что именно проделал Арес. Важно лишь вознаграждение…
Пассажирский лайнер Ту-154 коснулся взлетно-посадочно полосы. Самолет дернуло и затрясло, натужно взвыли в обратном форсаже двигатели. Мельтешащая за иллюминаторами картина постепенно прояснилась, из размытого бесцветного пятна проступили отдельные деревья, постройки аэродрома, выплыло здание воздушного причала. Когда самолет снизил скорость до минимума и свернул с полосы на рулежную дорожку, капитан приятным глубоким голосом сообщил пассажирам: «Добро пожаловать в Евпаторию!»
На местах с номерами 23 и 24 сидели два молодых человека приблизительно двадцати пяти лет, с загорелыми лицами, с жилистыми руками работяг, с модными ныне прическами истинных мачо: волосы не такие длинные, чтобы их можно было собрать в одну общую косичку позади, но достаточно длинные для создания многочисленных маленьких косичек, зовущихся дредами. Один из парней нацепил солнцезащитные очки на нос, повернулся к другому, сидевшему у иллюминатора, и заулыбался.
— А ты знаешь, что по авиационной классификации НАТО наш Ту-154 имеет кодовое имя «Careless»?
Второй оторвал взгляд от картины за толстыми стеклами иллюминатора и вымученно посмотрел на соседа.
— Хватит уже, Саня. Ей-богу, ты напрашиваешься…
Александр хлопнул друга по коленке и рассмеялся.
— Нельзя же так бояться самолетов, Колян! Ты разве не слышал, что шанс попасть в воздушную катастрофу не более одного на миллион?
Николай вновь отвернулся к пейзажу за бортом. Свой страх перед самолетами он не мог объяснить даже себе, не говоря уже про толковое объяснение другим людям. И натовское имя Ту-154 он прекрасно знал. Слово «careless» с английского переводится как «небезопасный», что и подтвердилось многочисленными крушениями этого советского еще лайнера. Но теперь, когда полет завершился, Николай мог расслабиться. На друга же за постоянные его «подкалывания» он обиды не таил.
К борту подкатили трап. Приветливые, жизнерадостно улыбающиеся стюардессы прощались с пассажирами у выхода. Едва друзья вышли из кондиционированного салона под чистейшее небо Евпатории, как почувствовали духоту и жар черноморского воздуха. После дождливого московского лета местный климат немного удручал.
