Я умер?
Но сразу же пришел второй вопрос: возможно ли это?
Сознание не попыталось найти ответа и помутилось, закрылось плотным одеялом беспамятства.
Когда он пришел в себя, то с удивлением обнаружил, что ощущает тепло. Не открывая глаз, он догадался, что лежит в какой-то хижине, а рядом, в непосредственной близости — два человека. Жертвы.
— Может, это кто из геологов? На севере их станция, и…
Голос показался молодым. Должно быть, его владелец был не старше тридцати. Перебил же его явно старик:
— Не геолог это, сынок. Как не охотник, не браконьер и не ревизор из Центра.
Хм, это интересно. Старик говорит таким тоном, будто наверняка знает, кто перед ним лежит. Очень даже интересно.
— Но кто тогда? Интурист?
Что-то вроде этого, человече…
— Он даже не человек…
Эт-точно. Впрочем, я и сам догадался, что не принадлежу к расе людей.
— Что ты сказал, Фё?..
Тот, что был помоложе, осекся. Старик помутневшим голосом, больше напоминающим урчание голодного желудка, произнес:
— На свою беду мы подобрали в лесу сборщика душ. Это сам чёрт во плоти, и кровь на его одеждах — это кровь Семенова с Мишкой.
Теперь воспоминания — некоторые, но, к сожалению, не все — вторглись в голову хищника. Ох, как недалек от истины старик, назвавший его чертом во плоти, сборщиком душ. Нет, он не был ни чертом, ни сборщиком душ, но вполне мог выполнять и их работу.
Наверное, тепло подействовало положительно. Во всяком случае, он ясно ощутил, как тело наполняется силой. И физической, и той, что недоступна смертным. Тело из непослушного, упрямого льда превращалось в легко управляемый конгломерат органов, каждый из которых выполнял свои определенные функции.
— Убей его! Стреляй ему в голову! — внезапно заорал старик.
Черт, подумал хищник, пальни лучше себе в башку — надежней будет.
— Ты что, совсем ополоумел? — воскликнул тот, что помоложе. — Я не буду в него стрелять!
Правильно, зачем стрелять в того, кого нельзя убить из огнестрельного оружия. Кого вообще нельзя убить…
Он слышал, как старик зло сплюнул и зашуршал — потянулся к оружию. Он хотел что-то сказать, но ещё не освоился с речью. Странно, но речь, ранее бывшая такой привычной, теперь давалась с трудом. Вместо слов из уст вырвался лишь слабый стон. Тогда, как и всегда, он попытался проговорить ещё раз.
— Уходите, — прошептал он.
И удивился. Ведь он хотел сказать совсем не то! Что именно — уже не важно, но не это!
— Спокойно, мужик, мы не причиним тебе зла, — с испугом в голосе проговорил тот, что помоложе. — Лежи, тебе надо прийти в себя.
