Неподалеку от остановки, где сошел Игорь, сидел нищий и хриплым голосом выводил подозрительно похожий на песню Земфиры текст:
— Ты искала меня дворами темными.
Ты искала меня глазами злобными,
Бары все обошла, всех друзей достала.
В час, когда нашла — с ума сошла!
Ты кричала, что я — бандит, разбойник!
Ты кричала, что я почти покойник!
Ты кричала, что жить мне лишь три минуты!
Ох, какие страсти! Ка-а-акие муки!!!
Дальше были венки, цветы и слезы.
У могилы стоял я совсем тверезый.
Сколько лет уж прошло, сам уже не знаю,
Помянуть рублик дай! Ну, уважь, родную!
Она кричала, что я — бандит, разбойник!
Она кричала, что я — почти покойник.
Все кричала, что жить мне лишь три минуты!
Ох, какие страсти! У-у-ух, какие муки!!!
«Вот изуверы!» — думал Игорь про кондуктора и водителя, шагая по мостовой с пакетиком, полным медяков. Кондуктор не дал ему ни одной бумажки, щедро отвалив от богатств своих медные гроши, и еще вежливо попрощался на выходе, скотина такая!
Он злобно швырнул пакетик в растянувшего ноги на асфальте музыкального нищего с пустой кепкой и попал ему по голени. Нищий позабыл про песню, взвыл от боли и чуть не запустил пакетом обратно, в последний момент догадавшись, что приятный сердцу звон монет доносится именно оттуда, и, вместо броска, прижал пакетик к груди.
— Храни тебя Господь, сволочь ты благодетельная! — рассыпался он любезностями. — Чуть ногу не сломал, урод, да продлит Господь твои дни и даст тебе зарплату нормальными деньгами! Синяк до нового года заживать будет!
Игорь хотел сказать в ответ пару ласковых, но непроизвольно заслушался речью «контуженного», и решил просто промолчать, пока нищий не передумал и не звезданул-таки мелочью в обратном направлении. Деньги деньгами, но бывает, что моральное удовлетворение стоит намного больше.
Приближение к центру города приносило свои результаты: то и дело там и тут появлялись и исчезали не поддающиеся подсчету экраны. Игорь успевал увидеть сотни лиц, занимавшихся иногда Бог знает чем. Большая часть, как и положено, просто смотрела телевизоры, некоторые дремали, а иных и вовсе не было видно.
Горожане в упор не видели мелькавших среди них экранов, и Игорь не знал, как они отреагируют, когда он начнет колотить кувалдой по «пустому» для них месту?
А можно и ничего не объяснять, а просто разбить кинескоп, и пока они очухаются после того, как увидят, что мужик разбил воздух и влез в образовавшуюся дыру, пройдет немало времени.
«Шпионы были бы довольны!» — подумал он. Попади телевизор к ним, они непрерывным потоком устремятся в телемир. И кто из наблюдаемых будет знать, что люди на втором плане — не массовка, а самые настоящие, переодетые в гражданское, разведчики, наблюдающие с безопасного места за интересующими их событиями, людьми и явлениями?
