— Ну, от хорошего плохо не бывает! — успокоила её Наташа.
— Чего это они так все раскричались? — забеспокоилась Мария.
Вся остальная компания, разбившись на две команды, уже минут пятнадцать играла в футбол, на рядом расположенной полянке. Сейчас же они, почти все, обступили Григория и общими усилиями пытались вытолкать с поля.
— А! — засмеялась Наташа и перевела: — Это они ругаются с ним за то, что он их всех с ног сбивает. А он возражает: я, мол, просто умело прикрываю мяч корпусом. Но нет! Всё равно удалили, на пять минут.
Подошёл разгорячённый Григорий, и с жадностью выпив полный стакан кока-колы завозмущался:
— Они совсем в футболе не разбираются, простейших правил не знают!
— Так ты же им чуть ноги не повыламывал! — вставила именинница.
— А вы видели, как они мне на спину запрыгивали? Свалить пытались!
— Да, это не по правилам! — заступилась Мария.
— Правильно! — воспрял он духом. — Вот кого надо было судьёй назначить. Будешь судить второй тайм?
Но она не ответила. Ей почему-то стало плохо и затошнило. Увидя её бледность, Григорий не на шутку забеспокоился:
— Что с тобой? Может слишком жарко? Дать попить?
— Наверное, шашлыков переела, — попыталась улыбнуться Мария вставая. — Сейчас пройдёт. Пойду, прогуляюсь к кустикам.
— Я с тобой! — он взял её под руку.
— Нет, ты уж извини, я сама, — он понял и присел к большому, столу на котором были разложены разнообразные закуски и выпивка. И бросал частые взгляды в сторону удаляющейся Марии. А ей становилось всё хуже и хуже. Она старалась не подавать виду, но тупая боль внезапно ударила по вискам, коленки предательски задрожали, а тошнота подступила к самому горлу. Она не могла больше сдерживаться и, наклонившись, вырвала. Стало чуть легче, и она решила вернуться назад. Но её чуть не сбил с ног, подбежавший Григорий Он успел заметить, как ей плохо.
— Тебе ещё хуже? Едем в больницу!
— Да нет, уже всё нормально! — но ей стало действительно хуже, и бледность проявилась на её лице ещё больше. Как испугался Григорий! Он подхватил Марию на руки и чуть ли не бегом понёс к машине. На ходу он утешал её, заикаясь и сбиваясь с мыслей:
— Н-не переживай. П-попался кус-сочек мяса п-плохой. А где же машина? Ага, вот она. Или майонез плохой… Где же ключи? А чёрт, есть! Скорей всего рыба виновата, жареная. В такой жаре она быстро портится. Вот так, садись, здесь недалеко, десять минут потерпи, пожалуйста.
Они действительно ехали минут десять, не больше. Марии почему-то совершенно не было за себя страшно и если бы не регулярно подступающие признаки тошноты, она бы счастливо проулыбалась всю дорогу. У неё теперь есть Григорий! Большой, сильный, добрый и ласковый. Такой чувствительный и пылкий. Неужели это, правда — он тоже её любит? Неужели она добилась своего, сама при этом влюбившись по уши?
