— Времени!? — удивлённо воскликнула она.
— Ну да! В понедельник, на обеде, — стал перечислять Григорий, — я успел попробовать только пирога с чаем и ушёл.
— Но уверял, что споёшь вечером, — напомнила Мария.
— Конечно, — подтвердил он. — Я и пришёл, поел лече, м-м… какое вкусное было; и мы пошли в салон за гитарой.
— Ну! И почему не спел? — она с трудом сдерживала серьёзный тон.
— Так… э, ведь… э, — растерявшийся Григорий попытался заглянуть в лицо Марии, которая, держась за его руку шла, прижавшись щекой к его плечу. — Вроде как не до песен было…
— Видишь ты какой! — с весёлым укором возмутилась она. — Завлёк доверчивую женщину обещаниями спеть, а сам…!
— Это я то! — тоже попытался возмутиться Григорий, но, почувствовав шлепок ниже спины, смиренно произнёс: — Ну да! Такой вот я нехороший мальчик.
— А в остальные дни, — в том же обвинительном духе продолжала строго выговаривать Мария. — Неужели нельзя было выделить пару минут для музыкальной паузы?
— Можно… было! — согласился Григорий, смущённо улыбаясь. — Но я просто не выдерживал и засыпал.
— Ага! — обрадовалась она, опять награждая его ласковым шлепком. — Так вот на что ты тратишь время! А потом оправдываешься его нехваткой? — она чуть задумалась. — Придется тебе урезать сон! — и ойкнула.
Потому что Григорий неожиданно схватил её на руки и легко понес по аллее, между оборачивающимися на них гуляющими.
— Ну что ж, значит, придется не спать. Но… боюсь, на песни всё равно не хватит времени.
Мария крепко обняла его за шею и, целуя в ушко, нежно прошептала:
— Я тоже этого опасаюсь…
Правда, Григорий всё-таки спел. На следующий день, в воскресенье. У них было столько грандиозных планов на этот день, но с самого утра всё поменялось. Сначала им было лень вставать, потом им вообще стало не до прогулок, потом они долго баловались в душе, потом им не хотелось одеваться, чуть позже это им очень пригодилось и, в конце концов, они решили вообще никуда не ходить. Решили отключить все телефоны и посвятить себя друг другу. После завтрака Григорий спел несколько песен и в заключении, иную, детскую. Про синий кораблик, который возвращается домой, а все на берегу его ждут и радуются его прибытию. И после этой песни разговор зашёл о детях. Мария уже знала, что у Григория есть две дочери, которые живут с его бывшей женой. Жена, слишком уж красивая, даже для него, как уверял Григорий, в результате самых различных хитросплетений судьбы ушла жить с другом своего детства и взяла детей с собой. Мария видела её фото, и ей даже поплохело от ревности, такая та была суперочаровашка и имела сногсшибательною фигуру. «Но характер! — жаловался Григорий. — Я всегда с сочувствием пожимал руку, её новому мужу, когда забирал детей на прогулки, а он смотрел на меня с искренней, нескрываемой завистью и всё спрашивал: „Как тебе удалось от неё уйти?“ — на что я отвечал: „Нашелся один друг, дурней меня, спасибо выручил!“»
