Прошло пять дней. Был прекрасный субботний вечер. Порывы лёгкого ветерка разгоняли скопившеюся за день жару и приятно обдавали свежестью. По парку *Ретиро гуляли толпы народа, слышалась музыка, раздавались взрывы смеха, а в лучах прожектора, из середины озера бил фонтан, переливаясь в свете изумрудными россыпями.
Они сидели за крайним столиком, возле самой воды и с увлечением наблюдали, как огромные карпы сражаются за бросаемые в воду кусочки хлеба. Григорий бросил особо большой кусок и тот так и запрыгал по волнам не в силах быть сразу же проглоченным бороздящими воду рыбинами.
— Смотри, утка! Тоже хлеба захотелось!
Но утка, так и не доплыв до куска, шарахнулась в сторону, испугавшись высунутых рыбьих ртов. Неожиданно вода особо сильно вспенилась, и хлеб исчез в огромной пасти.
— Ого! — почти закричала Мария. — Ты видел? Это же целый подводный мамонт был, не иначе!
— Да! — озадаченно покачал головой Григорий. — Теперь я понимаю, почему здесь никто не купается, а утки ночуют на берегу.
— Ну, ты и придумаешь! — засмеялась она. — Представляю себе орущего человека, которого карпы за ноги тянут на дно.
— Зря смеёшься! — он спрятал руки под стол. — Представь себе что я, например, родился карпом. Я бы долго набирал вес, тренировал плавники, развивал гибкость и эластичность. А знаешь зачем?
— Зачем?
— Что бы однажды, тёплым вечером, — рычал Григорий таинственным голосом. — Разогнаться, выскочить на берег и схватить, — в этот момент он крепко поймал Марию под столом за коленки, и она от неожиданности взвизгнула. — Тебя за ножки и уволочь в пучину!
— Какой кровожадный! — хихикала она. — Я же не вкусная.
— Ты? Скажешь тоже! Да Марии-Изабель — самое большое лакомство! И не только для рыб. Вот здесь, например, — он слегка ущипнул её выше коленки. — Какой очаровательный кусочек! А дальше! М-м-м… Самая аппетитнейшая вкуснятина.
— Ты сейчас доиграешься! — предупредила она. — Мне чего-то захочется, я перестану тебя выгуливать и поведу домой!
— Напугала рыбу кормом! — беззаботно ответил он, с упоением глядя ей в глаза и продолжая гладить её коленки.
— Ну, всё, допрыгался! — заговорила она строгим голосом, убирая его руки и силой возвращая их на стол. — Допивай свой коньяк, и идём домой!
— А ты… не обманешь? — с просительной надеждой прошептал Григорий. Уже прекрасно зная о его склонности всё разыгрывать, Мария переспросила:
— Ты насчёт дома?
— Нет! — убеждённо протянул он. — Насчёт этого я уверен, ты приведёшь свою угрозу в исполнение. Я насчёт коньяка! Неужели разрешишь допить?
