Так закончилась первая ведомственная война в Мордорвороте.
Палило солнце. В кумысной очереди бойцы невидимого фронта отмечали победу. Верблюд отравился кошачьим «пофиганом» и откинул копыта. Хотя справедливости ради следует уточнить, что его кислотно-щелочной баланс остался в норме. Ничто не предрекало надвигающуюся на город беду.
Не желая мучить безделием своих тринадцать бравых, как часовые стрелки в полночь подручных, в ставку Бромолея явился Бухеев с папкой документов, да расточит Белобог газовый пистолет его мышления под боевые патроны мудрости. Где на фактах, а где на пальцах министр промышленности доказал первому лицу стойбища, что так жить нельзя, что оборудование устарело, как малиновый пиджак, производительность труда на нем себе дороже, да и остальная недвижимость ни к черту. И проще снести да новое отгрохать, чем латать. Доводы звучали убедительно.
Армия с уборки была переброшена на снос. Армия была недовольна. Дело в том, что зернышки ковыля очень маленькие. И собирать маленькие зернышки на следующий день после сева, чтоб обеспечить какое-никакое пропитание, очень-очень-очень нелегко. А тут еще вокруг, как угорелые, носятся соглядатаи. Трудиться мешают. Армия была обозлена.
И когда армии у кумысного ларька достался хвост очереди без всякой надежды на кружку кумыса, ибо теперь шпики пускали своих без очереди, армия возмутилась. Сносящие определили ларек, как промышленный объект, и снесли вместе с заводами и фабриками. Так и не доставайся кумыс никому.
Тогда уже возмутились рыцари плаща и кинжала. В начавшихся уличных боях обе стороны геройски уничтожили друг друга, а заодно и оставшиеся промышленные объекты. Тяжелораненые перекликивались, умирая:
— Толян, прикинь, мне на халяву вырезали апендицит и гланды!
* * *
— Обидно, да? — возмутился самый молодой козак. — Они должны были оказать какое-то сопротивление. Я так не играю.
— Терпи, сынок. Это война. Грязная война, — положил ему руку на плечо Ухум Бухеев. — Я знаю, что говорю. Слыхал о Мертвом море? Так это я его…
* * *
— Ес! Мы сделали это. Мы сровняли город с землей! — доложили шестнадцать вояк своему командиру через тридцать минут после начала демократии.
— Это просто кайф, — похвалил, встав с ненужного отныне трона, экс-президент. — В норматив уложились. Десять минут на перекур, и через пять минут построиться на плацу.
Не чирикали воробышки, испуганные упорхнули. Стояла прекрасная испепеляющая жара. Запах свежей крови будил инстинкты у осмелевших помоечных котов. Запахи оскверненного домашнего очага: аромат недоваренного супа, дух невымытой посуды, вонь от замоченного, но так и не выстиранного белья глушил проснувшиеся у помоечных котов инстинкты. Понимающему толк в живописи эта картина напомнила бы одно место из оперетты товарища Дунаевского «Вольный ветер». Но для пожарника разница между роялем и скрипкой состоит в том, что если поджечь эти оба предмета, на рояле еще долго можно будет играть.
