Лишенная всяких художественных наворотов скромная табличка «Баня». Даже в общем неоновом фейерверке не сразу и различимая. Зато дверь — броня крепка. Такую дверь не постеснялся бы примерить и средней руки банк. И самое важное — верная примета, что в теремочке кто-то обитает. Третье окно на втором этаже распахнуто настежь, и от туда надрывает динамики магнитофон:
А мы такие жиганчики донские!
Мы из ростовских дворовых пацанов!
А мы вору— вору— вору— воруем!
Уносим ноги от погони мусоров!
Шрам переждал, пока мимо не спеша продиффилирует ментовский бобик и от души кулаком несколько раз громыхнул в железную броню. Колокольный гул поплыл по этажам внутри здания. Из третьего окна на втором этаже продолжало шуметь на всю округу:
А мы такие жиганчики донские!
Дедушка — Дон, а батюшка — Ростов!
А мы вору— вору— вору— воруем!
А ты попробуй — не догонишь, будь здоров!
Шрам выждал с минуту и повторил вечерний звон. Вторая попытка оказалась удачней, и дверь, отлязгав отпирающимися запорами, с внушительным скрипом отворилась.
— Закрыто, — не миролюбиво прогундосил в образовавшуюся щель кто-то.
— Я хорошо отмаксаю, — подчеркнуто вежливо предложил Сергей.
— Мест нет, — не клюнула на предложение та сторона, а голос стал еще гундоснее.
Тогда, полагая, что правила приличия соблюдены, Шрам за ручку от души дернул дверь на себя и таким манером выволок вцепившегося с той стороны в дверь банщика пред светлые очи.
— Ты че, опух!? — взвыл банщик уже не гундосным, а совсем другим голосом. Как в липком коктейле, в голосе один к трем мешались борзость и страх. Белый мятый халат на банщике вспомнил те времена, когда его регулярно крахмалили, и встал дыбом.
Сергей взял хама за грудки и отодвинул от входа, а сам вошел внутрь. Без комментариев.
Внутри ему понравилось. Светленько, чистенько, клубничным мылом вкусно пахнет. Насвистывая какую-то хулиганскую чепуху типа «Цыпленка жареного», Сергей прогулочным шагом двинулся вдоль выкрашенных в стерильный цвет морской волны дверей при табличках «Кастелянша», «Мозольный кабинет», «Гардероб», «Директор»…
— Закрыто! — догнал и засеменил сзади банщик. В коктеле его голоса убавилось борзоты и прибавилось страха.
— Уже нет, — вполне объективно отрезал Шрам, с любопытством осматриваясь, как на экскурсии в Третьяковской Галерее. Всюду белый кафель и в нем северным сиянием бликует свет неоновых ламп. В закутке ларек с гигиеническими прибамбасами: шампуни, лосьены и мазь против грибков. Тех грибков, что грибники собирают между пальцами ног.
