Я спал всего четыре часа и проснулся с ощущением, будто всю дорогу от Эдома шел пешком. После того несчастного случая я совсем потерял форму. «Черт с ним, с альпинизмом, — подумал я, залезая под душ, — но нельзя же превращаться в старую развалину!»
Уняв с грехом пополам резь в глазах и промыв свалявшиеся от пыли волосы, я, кряхтя, вышел из ванной. МНБС как раз передавала подробности вчерашних событий, и я прилип к телевизору. Первый взрыв Шон поймал уже ближе к концу, но потом он, должно быть, закрепил камеру, потому что второй взрыв предстал во всей красе.
— Прошлой ночью в Эдоме от этих взрывов погибло пять человек, лаконично напомнил ведущий, и на экране появилась злополучная станция, снятая Шоном две недели назад. Раскаленный воздух дрожал, искажая контуры ближайших зданий, и я порадовался тому, что мы побывали там ночью. Тем временем репортаж закончился, и диктор объявил:
— Оставайтесь с нами и послушайте сообщение о возможных причинах инцидента.
Несмотря на весь свой репортерский опыт, я не мог не поразиться тому, как из нашего длиннющего репортажа удалось состряпать столь короткий сюжет.
После пары роликов, рекламирующих товары для каких-то чудаков, диктор появился опять:
— Недавно мы получили сведения, что ответственность за вчерашние взрывы приписывается организации «Марсиане против репрессий», которой, как считалось, давно уже не существует. В своем послании руководство общества заявляет, что, пока Марс не отменит все иммиграционные ограничения, подобные инциденты неизбежны. Больше диктору сказать было нечего, а его место занял какой-то коновал, который, путая божий дар с яичницей, напомнил аудитории о необходимости вести здоровый образ жизни. Потом МНБС показала интервью с двумя пожилыми политиками. Оба они претендовали на одну из самых престижных должностей в Гелиуме. Ни один из них так и не сумел сказать о катастрофе ничего вразумительного, но второй раздражал почему-то больше он явно чего-то не договаривал.
Потом снова пошла реклама; на сей раз нас призывали покупать автомобили. Главным действующим лицом была юная леди, на которой не было ничего, кроме загара. В Эдоме она наверняка чувствовала бы себя прекрасно. Ее сменил умильного вида школьный учитель, который хвастался тем, что позволяет своим ученикам самим судить о том, как хорошо он их учит.
Затем нас осчастливили рекламным выступлениям первого из тех двух политиков, которых МНБС только что интервьюировала. Звали его Ньютон Олсоп. Этот Олсоп успел уже изрядно полысеть, но кое-где на его черепе еще торчали редкие кустики. Он производил впечатление человека властного, и этот ролик заинтересовал меня больше, чем предыдущее интервью.
