В зависимости от характера припертый к стене человек кончает с собой, погружается в пучину наркотиков и алкоголя — или, в порыве ярости, уничтожает все вокруг. Ярость — человеческий ответ на нечеловеческое давление. Джек Лондон воспел Ярость в одноименном рассказе. «От живота веером» мечтал отстреляться по толпе Юлий Даниэль в повести «День открытых убийств». В жизни яростный бунт встречается чаще, чем в книгах. В Питере недавно бульдозерист снес бараки строителей и задавил двоих. В Америке такие случаи происходят куда чаще — ведь Голливуд воспел яростный бунт во множестве фильмов, а давление государства там пожестче, чем у нас. Таким бунтовщиком был Марвин Химайер, о котором написал замечательный очерк наш коллега Товарищ У. Этого американского рабочего достали городские власти, местная газета, конкуренты — и он взбунтовался, сел на бульдозер и смел с лица земли здание муниципалитета, редакцию газеты и еще десяток домов, а потом застрелился. Но молодого иерусалимского тракториста Хусама Дуэйта достали так, как и не снилось Химайеру.
Хусам родился уже под еврейской оккупацией и вырос на восточной окраине Иерусалима. Его село Сур Бахр, оказавшееся в пределах города, неплохое место — дома просторные, окружены садами, за околицей — просторы пустыни с пастухами и овцами и до Вифлеема и старого Иерусалима рукой подать. Еще ближе — новые еврейские районы Армон ха-Нацив и Хар Хома, построенные на бывших землях села. Как и другие молодые люди, выросшие в дальних районах Восточного Иерусалима, Хусам жил в сумеречной зоне между евреями и палестинцами. Он свободно говорил на иврите и по-арабски, у него были друзья — евреи и палестинцы. Паспорта и гражданства ему не дали, хотя он и его предки родились в Иерусалиме, но был у него документ, в отличие от сотен тысяч других арабов. Правда, документ был второго сорта, с графой араб-не-гражданин, но с ним он мог отправиться в Тель-Авив или в Западный Иерусалим совсем как человек, как мы с вами. Правда, по пути его зачастую останавливал «мишмар ха-гвуль», безжалостный ОМОН, обыскивал, проверял документы, а то и задерживал и избивал без особых причин — чтобы напомнить арабу, что он араб. Правда, он не мог рассчитывать на хорошую работу.
Но Хусам был молод и не так легко поддавался отчаянию. Восемь лет назад он повстречал юную русскую девушку Марину. Ему было 23, ей 19, и они оба полюбили друг друга. Они жили вместе одно время в Тель-Авиве, потом — в Сур Бахре, и предполагали пожениться.
