Валентайн наблюдал за Джоуи, который оказался самым опасным из двух братьев. Заметив, что он опустил руку за пазуху, Валентайн сделал шаг вперед и дал ему по носу. Джоуи согнулся пополам, и странного вида оружие громыхнуло о землю. Валентайн поднял его. Это был старомодный самодельный пистолет: ствол прикручен скотчем к деревянной рукоятке. Он наставил пушку на Малыша Тони.
– Дяденька, дяденька, – подхватил Малыш Тони.
Валентайн подошел к прижатому к земле Большому Тони.
– Пообещай, что оставишь моего сына в покое.
– Ладно.
– Нет, ты скажи.
– Обещаю оставить Джерри в покое.
Юнь отпустил его. Большой Тони сел и потер руку. Валентайн вернулся к лежащему Джоуи и вытащил ключи от «БМВ» у него из кармана.
И хотя ночь выдалась холодной и неприятной, а голова Валентайна раскалывалась, все это стоило терпеть ради того, чтобы увидеть, как Джерри выбирается из багажника целым и невредимым. Иоланда тоже не пострадала. В общем, все хорошо, что хорошо кончается.
Позднее, за ужином в ресторане, Джерри, как умел, поблагодарил родителя.
– Ну, ты даешь, пап, – набросился на Валентайна сын. – Чего ж ты так долго?
Валентайн проснулся на следующее утро, чувствуя себя так хорошо, как давно уже не чувствовал. И все это благодаря тому, конечно, что ему удалось спасти беспутного сынка, но и тому, что Мейбл оказалась права. Он не может выйти из игры из-за того, что струхнул.
Валентайн сделал зарядку и без чего-то восемь позвонил Джо Кортезу. Мастера своего дела обычно приходят на службу рано, и он застал Джо на рабочем месте.
– Кажется, я нашел твоих мошенников от блэкджека, – сообщил Джо.
Валентайн ухмыльнулся. Ему нравились дни, которые начинались вот так.
– Я перебирал фамилии, и тут у меня родилась идея, – продолжал агент Службы иммиграции и натурализации. – Если бы эти жулики жили в Нью-Йорке, то играли бы в «Фоксвудсе» или «Мохеган Сан» в Коннектикуте. Тогда я сосредоточился на иностранцах с преподавательскими визами только в Джерси. Я стал искать троих мужчин и одну женщину, путешествующих вместе, и – бац! – вот они, голубчики.
– А почему ты так уверен, что это они?
– Девчонка, – ответил Кортез. – Я выкопал в компьютере ее паспортную фотографию. Ты превосходно ее описал. Она и впрямь вылитая Одри Хепберн. Зовут ее Анна Равич. Родилась в Белграде. Тридцать пять лет.
– А что на них есть?
– Компания хорватских умников с кучей докторских степеней. Прибыли в конце октября из Загреба, уж не знаю, что это такое. По приглашению Института перспективных исследований в Принстонском университете.
