– Это все тот же козел вонючий, Ник Никокрополис, – известила его соседка, закончив разговор.
– Кто на этот раз его обкрадывает?
– Какой-то парень на блэкджеке. Ник записал на пленку, как он чешет руку, и теперь утверждает, что ты увидишь, как он сует руку себе в рукав. Ник уверен, что он меняет карты. Его задержали, но при нем не нашли держалки, уж не знаю, что это за зверь.
Держалками называли разного рода приспособления, которые помогают перехватчику прятать карты на своем теле. Некоторые держалки были весьма замысловатыми устройствами, стоившими не одну тысячу долларов, как, например, нательная сбруя Кепплингера, хотя попадались и вполне простенькие штучки вроде тросового зажима, прикрепленного к резиновому шнуру.
– Стало быть, этот парень оказался чист, – уточнил Валентайн.
– Ник сказал, что они нашли только какой-то хлам вокруг его стула.
– Какой именно хлам?
– Сейчас узнаю. – Мейбл переключилась на другую линию, потом вернулась. – Обертки от жвачки. Порванная резинка. Несколько бычков. И учетная карточка восемь на десять.
– Вот вам и улика.
– Которая?
Подушка не помогла, Валентайн бросил ее на пол.
– Резинка и карточка. Мошенник обвязывает резинку вокруг бицепса и подсовывает под нее карточку. Это чтобы удерживать карты. Почуяв неладное, он сует руку в рукав и рвет резинку. Улика падает на пол.
– А Ник может подать на него в суд с этими уликами?
Валентайн улыбнулся в трубку. Мейбл начала выражаться как полицейский. Она очень хотела, чтобы агентство работало как следует. И Валентайн понял, что ему самому хочется того же.
– Нет. Но наш жулик все равно попал.
– Как это?
– Ник записал его на пленку. Пусть покажет охранникам, чтобы запомнили лицо. И отправит фотографию в детективное агентство «Гриффин». А там внесут его в книгу, которую рассылают по казино. Этому парню уже ничего хорошего не светит.
Мейбл захихикала.
– Вот здорово. Еще один вопрос.
– Выкладывай.
– Когда ты вернешься домой?
Валентайн услышал стук в дверь. Соскользнув с кровати, он приложил глаз к дверному глазку. На пороге стоял инспектор Дэвис. И выражение его лица нельзя было назвать доброжелательным.
– Скоро, – ответил он соседке.
