– Хочешь, чтобы я сам догадался? – уточнил Валентайн.
– Ну попробуй.
– Тебе Мейбл сказала. Я не дал Мейбл своего номера, но звонил ей. А поскольку у нее есть автоматический определитель номера, она наверняка его записала. Ты позвонил, она продиктовала его тебе. Вот так!
– Ну давай, возбуждай дело федеральной юрисдикции, – агрессивно огрызнулся сын.
– Мог бы мне на сотовый позвонить.
– Хотел сделать сюрприз.
– Ненавижу сюрпризы.
– Даже если это я?
«Особенно если это ты», – чуть не выпалил Валентайн.
– Знай я, что ты так любишь Дойла, я бы тебя позвал. Но если мне не изменяет память, в прошлый раз, когда к нам заходил Шон, ты расквасил ему нос.
– Но я все равно хотел бы выразить соболезнования, – настаивал сын. – Слушай, а ты этот бекон будешь есть?
Валентайн взглянул на отвратительные полоски на своей тарелке. Во время последнего медосмотра врач услышал свист у него в горле и заключил, что сонная артерия закупоривается. Когда-нибудь ее нужно будет прочистить. Что, в общем-то, не страшно, вот только у двух процентов пациентов на операционном столе случается сердечный приступ, и они не выживают.
– Ты что, еще не наелся?
Джерри снова нахмурился. Валентайну никогда не удавалось заставить его признать что-либо, даже сегодняшний день недели.
– Наелся, – буркнул сын.
– Тогда зачем тебе мой бекон?
– Просто не выбрасывать же его.
– Ты по-прежнему посылаешь деньги голодающим детям Африки?
– Ну, папа, ради Бога…
Официантка бросила чек на столик, потом зло зыркнула на Валентайна. Она топталась за кассой, подслушивая. Наверняка догадалась, что они отец и сын, и нарисовала себе портрет Валентайна как чокнутого папаши, издевающегося над отпрыском.
Валентайн достал бумажник.
– Сотню разменяете? У меня меньше нет.
– Эй, Гарольд, – заорала официантка в кухню, – не разменяешь сотку, тут к нам Дональд Трамп[11] заглянул.
Круглоголовый мужчина высунулся из кухонных дверей, протянул: «Не-а» – и исчез.
Валентайн положил кредитку «Виза» поверх чека.
– Мы кредитки не принимаем, – сказала официантка.
Он подвинул счет к сыну.
– Расплатишься, ладно?
Джерри вытащил бумажник, который был сделан из змеиной кожи и очень подошел бы «Крокодилу Данди».[12] Пошарил в нем и ответил:
– Нет.
– У тебя нет десяти долларов?
– Нет, – повторил Джерри.
– А где же твои деньги?
Встретившись взглядом с отцом, он сказал:
– Я потерял их, пап.
Джерри владел баром в Бруклине, а также активно подрабатывал букмекерством в задней комнате этого же бара. Он всегда носил с собой толстую пачку банкнот, свернутую трубочкой. «Лучше, чем член длиной двадцать пять сантиметров», – заявлял он отцу, который за всю жизнь спал всего с двумя женщинами.
